клавира» Баха. Пока Констанс без всяких усилий исполняла эту короткую вещь, коварно быструю и технически трудную, Пендергаст, вместо того чтобы сесть на свое привычное место, принялся бесцельно бродить по комнате, вынимая то одну, то другую нотную тетрадь из шкафа и неторопливо листая. И лишь когда она закончила, он подошел к одному из кожаных кресел и сел.
– Ты прекрасно играешь эту вещь, Констанс, – сказал он.
– Девяносто лет ученичества способствуют улучшению техники, – ответила она с едва заметной улыбкой. – Какие новости о Прокторе?
– Он поправится. Его уже перевели из реанимации. Но ему придется провести еще несколько недель в больнице, а потом месяц или два на реабилитации.
В комнате воцарилось молчание. Наконец Констанс поднялась из-за клавесина и села в кресло напротив Пендергаста.
– Ты переживаешь, – сказала она.
Пендергаст хранил молчание.
– Естественно, это все из-за Альбана. Ты ни слова не произнес с того вечера. Как у тебя дела?
Поскольку Пендергаст так ничего и не сказал, продолжая неторопливо листать нотную тетрадь, Констанс тоже замолчала. Она, как никто другой, знала, что Пендергаст очень не любит говорить о своих переживаниях. Но она инстинктивно чувствовала, что он пришел к ней за советом. И потому просто ждала.
Наконец Пендергаст закрыл ноты.
– Я испытываю такие эмоции, каких не пожелал бы ни одному отцу. Это не скорбь. Сожаление – может быть. А кроме того, я испытываю облегчение. Облегчение оттого, что мир избавлен от Альбана и его болезни.
– Я понимаю. Но… он ведь был твоим сыном.
Пендергаст резко отшвырнул ноты в сторону, встал и принялся расхаживать по ковру.
– Однако самое сильное мое чувство – недоумение. Как они проделали это? Как они захватили и убили его? Если Альбан что и умел, так это выживать. А с его особыми талантами… потребовались невероятные усилия, расходы и планирование, чтобы до него добраться. Я никогда не сталкивался с таким безукоризненно совершенным преступлением, после которого остались лишь те следы, что хотел оставить преступник. И больше ничего. А самое главное, зачем? Какое послание они хотели отправить мне?
– Признаюсь, я в таком же недоумении, как и ты. – Констанс помолчала. – Твои расследования дали какой-нибудь результат?
– Единственное, что удалось найти, – это бирюзовый камешек в желудке Альбана. Да и тот не поддается идентификации. Мне звонил доктор Пейден, минералог из Музея естественной истории. Он, похоже, не уверен в успехе.
Констанс не отрывала глаз от агента ФБР, который продолжал расхаживать по комнате.
– Ты не должен так переживать, – сказала она наконец вполголоса.
Он пренебрежительно махнул рукой.
– Тебе нужно заняться новым делом. Наверняка есть множество нераскрытых
