в Рижском заливе? – спрашивает вошедший в отсек Гаранин.
– Бормотов травит, товарищ старший политрук, – говорит Федоров, двумя пальцами теребя молодые усы. – Про птичий базар и какие от него неприятности.
– Ну, как ты, Егор? – Гаранин всмотрелся в Кухтина. – Вижу, вижу – в надводном положении тебе лучше, чем в подводном.
– Лучше, – прошептал Кухтин.
– Скоро придем в Куйвасту, самого хорошего доктора к тебе позовем. Верно, фельдшер? Ну вот. Держись, Егор. У нас много еще будет дел на войне.
– Знаю, – сказал Кухтин, превозмогая приступ боли.
К полудню шло, когда «эска» добралась, доковыляла до рейда эстонского городка Куйвастэ. Еще издали Сергеев с мостика увидел в бинокль на фоне зеленого берега силуэт крейсера «Киров», флагманского корабля Балтфлота. Очень он выделялся красотой и мощью среди скопления кораблей. Сергеев невольно залюбовался крейсером, – но и мелькнула опасливая мысль: если базы в Рижском заливе потеряны, то надо же выводить отсюда «Киров», а ведь в Ирбенском проливе немцы ставят минные заграждения…
Стояли тут, на рейде, на якорях шесть эскадренных миноносцев, тральщики, десятка полтора вспомогательных судов, торпедные катера. А вот и плавбаза «Смольный», окруженная несколькими подводными лодками.
Ну, «Смольный» – почти дом родной. Там – и помыться и отдохнуть. Сергеев велит сигнальщику поднять позывные, а потом, войдя на рейд и встав на якорь, отправляет на «Смольный» семафор: докладывает о своем прибытии и просит прислать шлюпку за раненым и больным.
Шлюпка-шестерка вскоре пришла. Осторожно торпедисты вынесли из носового отсека и подняли на мостик Кухтина, – оттуда спустили его в шлюпку, удерживаемую отпорными крюками у выпуклого бока «эски». Кухтин, очень бледный, приоткрыл глаза, наполненные болью, прошептал: «Прощайте, ребята…»
Бормотов не хотел уходить, чуть ли не силой пришлось вывести его из отсека. На мостике, хлебнув свежего воздуху, Бормотов зашелся долгим кашлем. Потом, отдышавшись, отвел руки фельдшера Епихина, прохрипев: «Я сам».
Смольнинские матросы взялись за весла, погнали шлюпку к плавбазе. Кухтина и Бормотова сопровождал Епихин. Пошел на «Смольный» и командир Сергеев.
Вернулся он спустя два часа. На вопрос Гаранина коротко ответил: «Кухтин плох» – и сразу прошел во второй отсек, где инженер-механик Лаптев и электрики возились в аккумуляторной яме, во вскрытой батарее.
Гибким движением гимнаста Лаптев выпрыгнул из ямы.
– С расклинкой батареи мы управимся, товарищ командир, – говорит он быстрым южным говорком. – А вот как быть с носовыми цистернами? Наверное, заклепки потекли, нужно зачеканить. Док нужен, товарищ командир.
– Где я вам док возьму, механик? – Сергеев хмуро смотрит на Лаптева, на его раскосые «пиратские» глаза. – Надо до Таллина дотянуть, а там видно будет.
– До Таллина? – удивленно переспрашивает механик.
За ужином Сергеев объявляет:
– Значит,
