сидит мэр – плотный мужчина, лет шестидесяти восьми. В белой рубашке с длинными рукавами. Красный галстук плотно облегает бычью шею.
Мэру жарко, он вытирает затылок платком и удивленно приподнимает очки, наблюдая за непредвиденным вторжением. Рядом с Трахманом, стол для заседаний, до потолка завален подарками и подношениями предыдущих посетителей.
Над ним висят два портрета, Ельцина и Горбачева, грозно глядящих друг на друга. В углу стоит бюст Ленина, с курортной панамкой на голове.
Казан с кавказским акцентом:
– Вах, начальник! Помогай! Совсем беженец! Жена беженец, дети беженец, родная теща и тот беженец. Землю давай, вах! Место давай! Шашлык жарить хочу, ресторан открывать! Русский жена хочу, с пропиской. В горах совсем умирал, клянусь последним бараном своего дяди! Начальник, землю дашь, детей твоих кормить буду, тебе кормить буду! Для твоей жены, вах, последний, драгоценность бриллиантовый отдам! Шубу песцовую, с красавца барана, сам растил. На, бери! – сует под нос обалдевшему Трахману пачку денег.
Шум, за дверью мэра, тут же стихает и в приемную, из кабинета, выходит Казан, а за ним довольный Иван Моисеевич. Дружески обнявшись и прощаясь с Фугасовым, обличенный властью, грозно посмотрел на Валечку:
– Ты, что это?! Хороших людей в приемной маринуешь?! Если Казан Джанович ко мне придут, пропускать немедленно, а то уволю.
Мэр вернулся в свой кабинет. Толпа кавказских родственников, гордо покинула Гор-исполком.
В приемной, с открытым от удивления ртом, осталась одна Валечка, нервно моргая одним глазом и переменно поглядывая, то на входную дверь, то на дверь Трахмана.
В наступившей тишине, Валечка, решила поднавести свой марафет, поочередно вытаскивая из дамской сумочки, начиная с помады, кучу всяких приспособлений, которые женщины наносят себе на лицо или на другие части тела.
Но вдруг, дверь в приемную резко открылась и молодой мужчина, столичной наружности, не обращая никакого внимания на подскочившую секретаршу, скрылся в кабинете Трахмана.
Увидев незнакомого наглеца, в родном кабинете, потный мэр, ошалело взирал на нежданного гостя. Открыл рот и замер, от искрометного напора. Взорвавший тишину достойного мэра – мужчина лет тридцати пяти, в белом костюме, белой рубашке, галстуке, купленном в Милане. На руке золотые часы «Rolex». Это, уже нам знакомый, Фунт Марк Ибрагимович, владелец концерна, ООО «ФунтНефтеГаз».
Нервно жестикулируя руками, перед носом мэра, олигарх не стыдился на красноречивые эпитеты:
– Трахман! Я Фунт! Я тебе уже десятый раз повторяю! Через месяц, по стране и в Черноморске, мне пацаны из Центра сказали, (поднял палец вверх) будут выбирать новую власть, глав администрации! Так они будут называться! Ты туда, со своим исполкомовским геморроем, не катишь! Мы, привезем своего пацана, из столицы. Моя компания, ФунтНефтеГаз, обеспечит тебе безбедную старость! Я возьму тебя сторожем, будешь моих кобыл охранять! Мне твой город не нужен!
