то отказ от любого из них, безусловно, делает нас беднее. Отсюда подспудное неприятие педагогами взрослого миропонимания. Жить в игре и играть в жизнь – разные вещи. И разницу эту, пусть с некоторым запозданием, мы все же начинаем осознавать.
Вечно отгораживаться от реалий невозможно, и в конце концов мы приходим к пониманию того, что отторжение жизни вызывает ответную реакцию. Нас начинает отторгать судьба, и мы оказываемся в положении нищих, вытесненных на обочину.
Глава 14 Зло порождает зло
Уж как только не клевали Льва Николаевича за эту фразу, как не высмеивали его слова о пресловутой щеке! Я уже не говорю о том, что Толстой всего лишь цитировал текст из Евангелия. Однако пострадал, поскольку сделал из нее лозунг к философии «непротивления злу насилием». Понимая сказанное буквально, люди по сию пору обрушивают на русского классика град упреков и обвинений. Над сутью при этом задумываются редко, а аргументы приводят достаточно рутинные. Например, «если ко мне подошли на улице грабители и ударили, то я, выходит, должен подставлять вторую щеку?»
Замечаете, насколько крайняя ситуация предлагается в качестве рассмотрения? Кроме того, и она вырвана из «контекста», поскольку имеет смысл задуматься о том, почему именно к вам подошли и почему именно вас ударили. Можно задаться и другими вопросами, но это – что называется – не самый корректный пример, и если уж хочется рассматривать крайности, возьмем еще более страшную ситуацию, которую мир наблюдает и поныне. Национальная и религиозная рознь – худшее, что измыслил человек. Англичане воюют с ирландцами, испанцы с басками, израильтяне с палестинцами и так далее. И, увы, никто не желает первым совершить шаг к миру. Примирение предлагается исключительно с позиции силы, и обоюдная месть тянется годами и десятилетиями. Люди мстят за погибших друзей и родственников, мстят за разрушения, за множественные невзгоды. Какой же выход вы здесь предложите? Войну до победного финала? А каким, интересно, видится вам этот финал?
Победа одного – всегда поражение другого, значит, в сумме будем иметь все тот же агрессивный ноль.
Можно, конечно, договориться до полного истребления одного из воюющих народов, но именовать это победой тем более дико. Не зря древние китайцы почитали за истинную победу превращение врага в друга, полагая, что униженный и загнанный в угол народ не может быть союзником в принципе. Сила гнет иную силу лишь на время. Проходит период восстановления, и старые обиды вновь напоминают о себе, ярость былых поражений вырывается наружу удвоенной вспышкой. Кроме того, время и прогресс предложили новый вид латентных войн – пожалуй, самый жестокий, а именно – терроризм. И когда ссылаются на успехи американской или британской разведок, то говорят, в сущности, ни о чем. Успехом можно было бы считать полное истребление терроризма, но, увы, этого нет. Десятилетия изощренных операций
