это ни в коем случае не дама из англоязычной страны.Это вот такой некоторый персонаж с латинским N…
Я не знаю, есть она или нет, но мне очень мила эта женщина.
Майк Науменко, из выступления с музыкантами группы АКВАРИУМ. 20.10.1980
N училась в институте на иммунолога или на биохимика. Я и сейчас, после двадцати лет знакомства с ней, точно не знаю, чем она занимается. Хотя, конечно, знаю. Всю свою жизнь она занимается заботой, спасением, благополучием и обустройством разных земных тварей. N не была вегетарианкой. Но, не желая множить зло и страдания на земле, ела только то, что другим уже было не нужно. Упавшие плоды, сгнившие коренья, молоко, сыр, творог, неоплодотворенные куриные яйца. Икру не ела (хотя она и не оплодотворенная) в знак протеста против варварских способов ее добычи. У нее постоянно были проблемы с пищеварением, и однажды она даже обратилась ко мне как к врачу. Это был единственный случай в моей практике, когда я смог вызвать гнев моего пациента. Диагностировав недостаточность работы поджелудочной железы, я назначил ей Панзинорм. На следующий день N позвонила мне и, плюясь в трубку, кричала о жестокости и бездуховности некоторых патологических личностей. Сыпала замысловатыми оскорблениями, смысл которых понятен только студентам медико-биологического факультета (пероксидаза хрена, забить плашку и пр.). Бросила трубку, оставив меня в недоумении, которое продолжалось, пока я не освежил в памяти инструкцию к препарату. Читаю: «Препарат Панзинорм приготовлен из высушенной ткани поджелудочной железы поросят, лиофилизата тонкой кишки ягнят и сублимированной желчи телят». То есть для приготовления только одной таблетки нужно было зверски убить трех невинных агнцев.
Она готова была спасти всех. В ее квартире всегда были какие-то щенята, оставшиеся без матери, больные кошки, бездомные рыбки. Постоянно у нее проживали четыре кота: Джон Сильвер, Винсент Ван Гог, Павла Корчагина и адмирал Нельсон. Клички я придумывал им сам. Понятно, что первый был безногий, второй с оторванным ухом, третья с перебитым позвоночником и неконтролируемыми тазовыми функциями, четвертый – мой любимец, без глаза.
Как-то зимой я навестил ее на работе. В темной комнате свет горел только в ламинаре. Там же, согнувшись над плашкой, с пипеткой сидела N. Было немного скучно смотреть, как она работает, и N подарила мне перманентный маркер, которым я сразу начал разукрашивать стекло и стены ламинара. Основной темой перфоманса стала хвалебная ода, посвященная начальнику лаборатории Бухальцеву.
Бухи, Бухи, га-га-га,
Вы откуда и куда?
Есть хотите? Да-да-да.
Остальное ерунда.
Он был явно не очень хорошим человеком – N совсем не ругалась, но весело смеялась над стихами. Покончив с ламинаром, я вновь попытался заинтересоваться ее работой.
– Что ты делаешь?
– Кормлю
