раков в протоках, пили «шипучку», а вечерами выделывались на дискотеке.
Познакомились мы с Полиной тоже на Затоне в начале июня. Она приехала из Калмыкии к тетке, устроилась работать на швейную фабрику.
Полина была красива: черные густые волосы, смуглая кожа и голубые глаза, а еще фигурка – просто прелесть. Похоже, что она и сама ещё не понимала, насколько хороша. Смущалась откровенных взглядов и старалась не привлекать к себе лишнего внимания.
Игорь был старше меня, да и с деньгами у него было получше. Он работал электриком в коммунальном хозяйстве, имел «левый» приработок, а я слесарил на пищекомбинате. И хотя получал тоже неплохо, но поменьше, чем Игорь, и он не прочь был этим прихвастнуть. Но и мои стихи публиковались в городской газете и при случае, я показывал их Полине.
Сначала она, относилась к нам ровно, старалась не выказывать своих симпатий, но потом я почувствовал больше внимания к себе. Игорь не мог этого не заметить и решил действовать.
Он не раз говорил, что старший брат зовет его в Ленинград, и в конце лета засобирался туда, стал звать и Полину. Сначала это было как бы, между прочим, и непонятно на каких правах она должна ехать. И тогда Игорь пошел ва-банк, предложил Полине выйти за него замуж и уехать.
На перроне Полина была грустная, виновато посматривала на меня, а мне временами хотелось просто выть. Игорь резвился, веселился, пил шампанское из горла и не отходил от Полины ни на шаг. Похоже, он боялся, что она может передумать. Где-то в душе на это надеялся и я.
В последний момент, прощаясь, я обнял её и шепнул:
– Останься, я люблю тебя!
Полина испуганно отпрянула, удивленно посмотрела на меня, слезы выступили у неё на глазах. Она стремительно развернулась, подхватила Игоря под руку и быстро пошла к вагону.
А потом жизнь закрутилась так, что я оказался на Дальнем востоке, служил офицером, и в один из своих отпусков решил съездить в Питер.
С трудом поселился в гостинице для военных в номере на троих, переоделся в гражданское и зажил полноценным отпускником. С утра завтракал в буфете гостиницы, потом выходил в город. Три дня посвятил Эрмитажу, ходил и в другие музеи, на выставки.
Был конец марта, срывался дождь со снегом. Сырой ветер с Балтики задувал в широкие проспекты города, и купола Исаакиевского собора тускло светились в серой мгле.
Ближе к вечеру я шел в бар на Невском, садился к высокой стойке и заказывал пиво «Золотой ярлык» в темных витых бутылочках. К пиву здесь подавали сыр из Финляндии и соленые орешки, что по тем временам было роскошью.
На барной стойке лежали красочные журналы. Я листал их, пил пиво из высокого стакана, щелкал орешки, поглядывал на женщин и тихо радовался красивой жизни отпускника, а еще вспоминал Полину.
С первых дней я чувствовал, что она где-то рядом.
На четвертый день я наткнулся на справочное бюро, неподалеку от Эрмитажа и спросил адрес Игоря. Назвал его фамилию, год рождения, и через пару минут получил место его прописки – проспект Шостаковича, а заодно узнал, как туда проехать.
День раздумывал, потом взял бутылку вина, коробку конфет, цветы и поехал.
Открыл мне Игорь. Он был небрит, в грязной растянутой майке и таком же трико. Игорь с трудом узнал меня, потом бросился обниматься.
Через десять минут я уже знал, что с Полиной они живут в разных комнатах, периодически она сдаёт его в наркодиспансер, лечиться от запоя. А он не алкоголик: «Ну, выпивает иногда с друзьями». Делает же она это для того, чтобы завладеть квартирой, которую получил он, работая на заводе в самом вредном цехе.
– Такой стервой стала, я боюсь её, грозится в дурдом сдать.
Я прошел на кухню, где и увидел Полину. Она сидела за столом и чистила картошку.
Увидев меня, обрадовалась. Мы обнялись. Тепло Полины, словно ток прошло по телу, и не было сил отпустить её. Смутившись и отстраняясь, она спросила:
– Какими судьбами!?
– Проездом на Калыму, – отшутился я, и подал цветы.
Полина почти не изменилась, только местами округлилась и стала еще привлекательнее.
Игорь пару раз заскакивал на кухню Игорь и, подергавшись, убегал.
– А я слышу разговор, подумала, опять к муженьку кто-то из собутыльников приперся, – сказала Полина.
– Что, все так плохо? Он говорит, боится тебя, что в дурдом сдашь, а квартиру заберешь.
– Очередной бзик. Устала я с ним: и лечила, и просила, и умоляла – все бестолку.
Она рассказала, что поначалу все было нормально. Правда, работа тяжелая, но он сам напросился в цех гальваники, чтобы квартиру получить. Но и она
