обмотанная шторой рука Сафонова.
– Не пыли, начальник, – сказал Хряк в разбитую шибку, – людей я тут же отпущу, а ты выпусти из ШИЗО Бузу.
– Прекратить, – закричал начальник, но голос его сорвался, и он некоторое время шевелил губами, не произнося ни слова, как рыба.
Кум пытался остановить его, но начальнику словно вожжа под хвост попала. Он снова обрел голос и стал грозить Сафонову.
– Кончай базар, – перебил его Хряк, – нам много не надо, выпустишь Бузу, отпустим людей.
– Да я вас…
– Даю пятнадцать минут, если здесь не будет Бузы, зарежу лейтенанта. Время пошло… И не хитри, убьешь одного, второй – всех замочит…
И Хряк так же, как и дневальному, показал начальнику колонии заточку.
Начальник прослужил в МВД двадцать три года и всякого навидался. Но за все это время его впервые так унизили. С Хозяином все, даже самые отпетые зэки, разговаривали уважительно. Конфликтовать и дергать в зоне можно кого угодно, но не начальника колонии, потому что начальник не просто зовется Хозяином – он действительный хозяин и не только сотрудников колонии, но и тех, кто мотает срок, ибо от него в жизни осужденных зависит многое, если не все.
Оплеванный начальник продолжал стоять перед окнами санчасти, а Хряк задернул шторку, еще раз подчеркнув, что сейчас он – хозяин положения.
Два желания боролись в начальнике колонии: разнести в пух и прах захватчиков или не делать ничего, спустить все на тормозах, авось обойдется.
У начальника было несколько минут, чтобы дать команду выломать дверь и попытаться спасти заложников. Хотя спасти – громко сказано, если Хряк и Шнырь не блефуют, заложников не спасти… Хреново это, но ничего не поделаешь – погибли при освобождении… Однако здесь было одно «но». Если бы такое случилось после доклада в управлении и получения санкции на освобождение, тогда было бы ничего. А так ему крепко намылят шею… И начальник дал команду освободить из ШИЗО Бузу.
Бузу, или Арбузова, одного из колонистских авторитетов, привели под окна санчасти прямо в наручниках. Начальник, стоявший рядом с ним, закричал:
– Сафонов…
Шторки окна раздвинулись, и показавшийся там Хряк сказал:
– Пусть подойдет к дверям…
Начальнику хотелось быстрее покончить с унижением, которому он подвергался, и он не придумал ничего лучшего, как сказать Бузе: «Иди», от волнения забыв даже снять с него наручники.
Шнырь открыт Бузе дверь, и тот вошел в коридор, вдвоем они снова придвинули стол к дверям. Шнырь бросился в кабинет, нашел среди рассыпанных на полу бумаг железную скрепку, согнул ее и открыл таким образом наручники на руках Бузы.
Буза, пока Шнырь освобождал его от оков, не проявил ни малейшего беспокойства. Он вел себя сообразно своему положению в зоне, так ведет себя лев, позволяя прикоснуться к себе другому только для того, чтобы тот другой вытащил у него из лапы занозу.
Буза не был здоровяком, как Хряк, и ловкачем, как Шнырь, но тем не менее все заложники
