месяца. Специальные старшие лётчики обучали нас боевым [очевидно, задачам, вылетам, приёмам, картам и т. д. – Прим. ред.], рассказывали всё. А вот его вдруг командование полка решило послать без учёбы, без всего. Старшее командование, конечно, выговор дало командованию полковому. Ну как без подготовки человека пустить в бой?!
– В этот месяц вы изучали район боевых действий. Что конкретно?
– Вот всё. Так называемое визуальное изучение района базирования нашей части, где мы находились. Вокруг – наизусть надо было знать всю местность! Чтоб знать во время боя. Как есть: один случайно отбился – так чтоб ему самому вернуться на базу, и всё. Это называлось – изучали местность базирования.
Потом – рассказы лётчиков всегда слушали. Когда после их возвращения разбор полётов идёт. Мы присутствовали на разборе, каждый рассказывал: как они с истребителями встречались, какие манёвры применяли. Понимаете? Как защита, как штурмовали, как прицелы действовали, как всё – понимаете? Это неоценимая учёба, ни одна школа этого не даст. Потому что в училище преподавали учителя-инструкторы, которые не были на фронте.
– У вас до 1944 года в училище не приходили фронтовики?
– Нет, они нас не обучали. А потом сделали так: каждый из училища, любой инструктор обязан пройти стажировку на фронте. Сделать на «Иле» 10 боевых вылетов. Обязан был. И вот всех преподавателей посылали на фронт: за боевыми вылетами. «Стажёры» они назывались. После этого он уходил, получал орден – за эту десятку – и обратно в училище.
– Вы прибыли в полк, ещё месяц вас готовили… запомнился ли первый боевой вылет?
– Конечно! Мне сказали: «Вот – ведущий, твой замкомэска Дубенко». И меня поставили к нему ведомым. Толковый парень, ровесник мне, моего 1922 года. Но уже опыт боевой был. Он раньше меня на год, по-моему, воевал уже. И вот когда мы в первый вылет полетели – он мне даёт инструктаж: «Будешь так: делай всё, что я делаю. Когда стреляю, когда бомбы бросаю – так же и ты делай. И держись рядом со мной».
Ну, полетели, летим. Он стреляет – я стреляю… и ну бомбы бросать! Потом он ракету пускает – я ракету пускаю. Цель, конечно, видна, но – в каком смысле: мы видим примерно, кто в нас стреляет. Атаковали боевое расположение немецких войск, их окопы, сооружения… До этого – конечно, изучали, знали, куда летим. Цель всегда заранее изучается.
Ну, потом прилетаем. Без потерь вернулись. Он мне говорит: «Ну ты даёшь! Я уж как пикировал, что заклёпки рвал – а ты ещё круче меня. Ты чего так, круче меня-то пикируешь?» – «Ты сказал – «делай как я». Если ты круче, а я сверху – как я тебя увижу, что ты делаешь? Я поэтому круче тебя и смотрел, что ты делаешь…» – «А!» – махнул рукой. Мы с ним сработались хорошо – я его ведомым и стал. Так и летали.
– Вы говорили, что видели немецкие позиции. А вообще «Ил» – он с какой высоты ата-ковал?
– Мы обычно выше двух тысяч с высоты не бомбили, не штурмовали. Штурмовали с бреющего обычно.
