нет.
– Что я тебе говорил! – обрадовался Махиня.
– Ладно, будем без «фука».
Вскоре он проиграл партию.
Удрученный проигрышем, Махиня попросил гитару. Взял несколько аккордов. Потом возникла знакомая мелодия «Рэвэ та стогнэ Днипр широкый». И непонятно было: то ли гитара рассказывает пулеметчику что-то очень близкое и дорогое, то ли сам Григорий делится с ней своими задушевными мыслями.
На столе воркует самовар.
Мы пьем чай, ведем разговор о боях, о событиях на фронтах, о будничных происшествиях в госпитале. О житье-бытье, о том о сем…
Сахар на столе. Но раненые пьют чай вприглядку. По предложению Павлова сахар берегут для ребят подшефной школы. Завтра они посетят госпиталь. Будут и у нас на отделении.
Степан Иванович заканчивает свой рассказ, как он был ранен на Невской Дубровке, при форсировании Невы.
– Боялся небось? – допытывается Дарья Васильевна. – Страшно ведь!
– Испугался я в медсанбате. Хватился – очки в бою потерял!
Павлов вприщур добродушно смотрит на тетю Дашу.
– Ты что же, за дурочку меня считаешь? – обиделась санитарка. – Смерть кругом, а он про очки! Ишь ты, пересмешник!
– И все-то тебе надо знать! Конечно, страшно… Но бояться, Даша, некогда было!
– Федор Федорович, – отложив гитару, обратился ко мне Махиня, – обыграйте его, – показал он на Вернигору. – Я вас очень прошу! Сладу с ним никакого нету! А?..
– В самом деле, товарищ военврач, давайте сыграем? Одну партию! – лукаво предлагает матрос.
Что делать? Уважить просьбу Махини? А вдруг проиграю? Верно, еще будучи слушателем Военно-медицинской академии, я неплохо играл в шашки. Но с тех пор прошло четырнадцать лет. Вот уж действительно – «давненько я не брал в руки шашек». Рискнул сыграть.
Нас окружили легкораненые.
В игре краснофлотца сказывался его характер – ершистый, напористый.
Но партию, сам не знаю почему, я все-таки выиграл, даже запер шашку соперника.
– Дюже гарно! – радовался Махиня.
– И с «уборной»! – смеялся Павлов.
– Няню звать не надо! – поддакнул танкист Данилов.
– Чья бы корова мычала, а твоя молчала! – буркнул Вернигора. – Курица!
Курицей называли Василия Данилова вот почему. Он по профессии шофер. Как-то в один из вечеров Данилов рассказал, что однажды он вел машину на очень большой скорости. И вдруг на дороге появилась курица. Машина проскочила над ней, и она осталась стоять на асфальте, «каб что», но без перьев!
Надо сказать, что у рыжеватого, сероглазого танкиста Данилова было прекрасное качество – ободрять товарищей своими рассказами-побасенками. «Травить», по морской терминологии. Делал он это с блеском. Обладая неистощимой фантазией, он увлекался до того, что и сам глубоко верил в подлинность своих, «случаев».
В палате были и охотники, и рыболовы, и моряки. Каждый старался внести свою лепту в
