весело откликнулась Машка и ринулась к пеньку.
Мы последовали за ней.
Где-то рядом чиркнула спичка, и тут же весело заплясал небольшой костерок, в свете которого я смогла разглядеть лица обступивших нас парней.
– О, новенькая! Знакомиться давай!
– Лиска, – представилась я.
– Василиса, значит, – определил рыжий веснушчатый парень. – А я Кузьма.
– Елисей, – кивнул предмет Васькиного обожания, невысокий широкоплечий паренек с носом-картошкой.
–Емельян, – чинно произнес смазливый шатен, чем-то неуловимо смахивавший на Орландо Блума.
– Светозар.
Я обернулась, чтобы взглянуть на Машкину симпатию, и у меня перехватило дыхание. Светозара вполне можно было без проб брать в любой кинофильм на роль рокового красавца. Он был настолько хорош собой, что я даже кивнуть на его приветствие не сразу догадалась. А затем поймала Машкин ревнивый взгляд и немного пришла в себя.
– Так, рассаживаемся, – объявил Кузьма. – Глядите, какие нам леший чудные сиденья подогнал.
И точно, вокруг пня располагались на удивление мягкие кочки, покрытые травой.
– Так, у нас четыре бутылки – по половине на брата, – объявил Елисей.
– И на сестру, – уточнила ревнивая Искусница.
– А почему четыре? – удивилась я. – Вроде бы Васька о пяти говорила.
– Одной пришлось лешего задобрить, – пояснил Кузьма. – За просто так этакую поляну не организуешь.
И, взяв с пенька клетчатую видавшую виды скатерку, как следует встряхнул ее.
Я глядела во все глаза. Вот скатерка легла на пенек, вот на ней неведомым образом появились миски и тарелки, вот посуда наполнилась едой, а мой рот – слюной.
– Бери кулебяку, Лис, – предложил мне Кузька. – Вкусная, с капустой. Или курник вот.
И тут же у меня в одной руке оказалась тарелка с едой, а в другой – стакан с мутноватой жидкостью.
– Ну, за знакомство!
Сливовица обожгла горло и желудок, я быстренько закусила расстегаем с рыбой, и мне стало так тепло и уютно – словами не передать. Елисей уже разливал по второй, Машка наполняла тарелку Светозара разными вкусностями, Васюша смеялась над какими-то шутками Елисея – с моего места их слышно не было. С другой стороны от парня сидела Васька и, похоже, вовсе не ревновала своего кавалера. Во всяком случае, сейчас она тоже улыбалась, привалившись к мужскому плечу.
– А что это вы здесь отмечаете? – внезапно раздался капризный голосок. – И меня не позвали. Вот пойду, доложу Милославу Константинычу, чем вы после отбоя занимаетесь.
И в освещенный костром круг вступила девица в красном сарафане. Росту девица была небольшого, а вот весу немалого. В жиденькую темно-русую косу была вплетена алая лента, на шее – коралловые бусы, на щеках – свекольный румянец. От такого обилия красного у меня заломило виски. Хотя дело вполне могло быть не в ярком цвете, а
