мгновение, всего на долю секунды ее взгляд сделался ясным и цепким.
– Мне никто не поможет, – прошептали потрескавшиеся губы. – А тебя вообще нет…
– Я есть, – прорычал Никита, набросил на нее старый плед, словно в силки поймал, и подхватил на руки, поражаясь и одновременно ужасаясь тому, как мало она весит. – А вот тебя почти нет!
Синхронно с ним Никопольский подхватил с пола кошку. Она не сопротивлялась, только прижимала к башке уши и испуганно шипела. Только кошки ему не хватало…
По лестнице Никита шел очень осторожно, боялся споткнуться, уронить Эльзу. Можно подумать, ей бы стало хуже, если бы он ее уронил. Можно подумать, она вообще что-нибудь почувствовала бы. Она сказала, что его нет. Решительно сказала, уверенно, словно не плавала в мутном мареве морока, словно понимала хоть что-нибудь из того, что происходит. А ему было обидно. Глупое и нерациональное чувство. Разве можно обижаться на наркоманку?.. Или он обиделся не на наркоманку, а на человека, которого когда-то знал довольно близко. Настолько близко, что жил с ним в одной квартире? Или не обиделся, а испугался? Испугался по-настоящему, до мурашек, до холодного пота и икоты…
Водитель, неразговорчивый хмурый дядька, предупредительно распахнул дверцу «Мерседеса», и Никита кое-как пристроил Эльзу на заднее сиденье. Он пристраивал, пыхтел от натуги, покрывался потом, а в голове вертелись слова из песни «Крематория»: «Безобразная Эльза – королева флирта»…
Как же она ненавидела эту песню! И имя свое, наверное, из-за этого не любила. Потому что каждый второй, если не первый, во время знакомства начинал гундеть «безобразная Эльза…».
Пристроил, уселся, почти упал рядом. Никопольский умостился на переднем сиденьи. Кошку он держал крепко, за холку, но та и не пыталась вырваться. Не хотела бросать Эльзу в беде? Все бросили, осталась только кошка, такая же страшная, худая и несчастная, как и она сама…
Машина еще не тронулась с места, а Никита уже набирал знакомый номер. Ему хватило ума и здравого смысла, чтобы понять: один он не справится, по крайней мере, в первое время. Эльзе сейчас нужен не хирург, а нарколог. Ей нужна детоксикация и что еще они там придумывают для таких вот… почти безнадежных?
– Что она принимает? – спросил он у Никопольского. – Вы знаете?
– Я догадываюсь. – Никопольский, словно ожидая этого вопроса, протянул Никите список. Список оказался длинным. – Думаю, что-то из этого. Если не все сразу. Кожу я осмотрел первым делом, следов от инъекций нигде нет.
– Давно?
– Не знаю. Мы знакомы всего два дня. Если это вообще можно назвать знакомством.
Ожил, забубнил мобильный, старый друг, который лучше новых двух, вышел наконец на связь.
– Чего тебе, Быстров? – спросил весело.
– Мне тебя, Ильюха. И прямо сейчас. – Собственный голос показался ему странным, каким-то истеричным. Наверное, Ильюха Стешков, бывший однокурсник и действующий товарищ, тоже почуял неладное.
– Случилось
