Смазал специально поскрипывающие на английский манер двери и оконные рамы. Дождался, когда встреча матери с бойфрендом совпадет с дежурством того охранника, который в отсутствие хозяев долго, как ишак, занимается в своей будке любовью с горничной. Сказал официанту, чтобы к обеду его не ждали. Вышел из дому, отказавшись от сопровождения охранника. Подождал в роще сорок минут, которые, как он неоднократно замерял, нужны для того, чтобы окна в охранницкой будке задернулись потайной занавеской. Подкрался и замкнул на заборе сигнализацию, после чего отбежал в соседние кусты. Посмотрел на то, как уже распаленный охранник тупо пробежался по периметру.
Через десять минут повторил. И проглотил две таблетки феназепама. Охранник опять, неохотно покинув возлюбленную, формально проверил забор. Еще через десять минут никакой реакции не последовало, поскольку мешающая спариваться сигнализация была отключена.
Перемахнул через забор, прошел в невидимой из кухни зоне к дому и влез в заранее приоткрытое окно. Неслышно прокрался к ванной брата, где он (по данным ежедневного хронометрирования) лежал по горло в нежной воде с комиксом в руке и наушниками в ушах. Лежал незапертый, поскольку прислуга была вышколена отцом до евростандартовских кондиций.
С минуту постоял, проиграв в уме уже многократно отрепетированное. Энергично сжал и разжал кулаки, включив в себе механизм автоматического убийцы. После этого выключил свет, что на несколько мгновений привело брата в замешательство. Но этого было достаточно для того, чтобы рывком распахнуть дверь и тут же без стука захлопнуть ее, отсекая свет. И в кромешной темноте Стив безошибочно сунул руку в воду, схватил лодыжку и изо всех сил дернул вверх и на себя. Раздался совсем негромкий всплеск. Нога дернулась в конвульсии и тут же затихла. Легкие были полны воды, мозг выключен. Навсегда.
Стив прислушался к себе – внутренний убийца честно продолжал работать. Поэтому спокойно, чуть приоткрыв дверь, включил свет, вытащил из-под рубашки припасенную тряпку, насухо вытер пол и снова спрятал тряпку за пазуху.
И посмотрел. Без малейшего страха. Слегка колеблющаяся вода покрывала брата. Его лицо уже расправило судорогу смерти и было умиротворенным. Блики от воды плясали вокруг него, словно стайка прозрачных мальков.
Стив тем же путем выбрался наружу, перемахнул через забор и через полчаса был уже на озере.
Вволю накупавшись и навалявшись на теплом песке, вернулся домой – в рыдания и причитания. И только тогда его словно молнией пронзило долгожданное чувство своей единственности. И, несмотря на свои двенадцать лет, Стив мудро подумал о том, что каждый человек, который стремится занять в жизни достойное место, должен когда-нибудь сделать это. Иначе нельзя. Иначе затопчут. Иначе не станешь таким, как отец. Ведь отец был первым, что гораздо труднее, чем быть достойным наследником.
А отец все это уж тем более знал. Именно поэтому он мудро и искусно разжигал в детях соперничество, чтобы остался
