меня другие планы.
– Ваня, успокойся, – сказала Ольга Резунова. – Мертвецов с кладбища не забирают.
– А ты что, тоже умерла, вместе со мной? – спросил я жену свою.
– Кто, я? – Лера манерно выпучила глаза. – С чего ты взял? Я что, больная, что ли?
– Что тогда здесь делаешь?
– Тебе же объяснили… хотя… это неудивительно… Для особо одарённых… Здесь я – вроде души, а там я – вдова. Если хочешь знать, сейчас я там чёрное платье себе подбираю, платочек… и мне очень и очень грустно… – сказала она с таким сияющем и слащавым видом, как будто мёду объелась.
Я смотрел на Леру, которая так резко изменилась и преисполнилась цинизмом, и не знал, что и думать.
– Да ты не беспокойся! – заверила она. – На людях я буду, как полагается, обливаться слезами, рвать на себе волосы, биться головой о белую стену, упаду на могильный холмик…
– Здорово… А у тебя получится? Хотя… что я говорю: тебе всегда удавались двуличные роли…
– Не беспокойся, никто ничего не заподозрит, – с вызовом сказала Лера. – Я семь лет прекрасно играла роль любящей жены. Мне, может, действительно сейчас плохо. Да, я чувствую дискомфорт! Все эти похороны, поминки, они так утомляют, выбивают из жизненного ритма.
Мне стало невыносимо смотреть на её счастливое лицо, и я отвернулся.
– Значит, я и правда умер? – спросил Ольгу Резунову.
– Да, Ванюш, но ты не переживай. Это не смертельно… Всё проходит, – она погладила меня по голове, как дитя малое, – и это пройдёт.
– Почему же так рано? За что?
– Все гении рано умирают… – насмешливо сказал Алаторцев.
– Гениев вечно помнят, а его через неделю забудут, – просунулась из-за моего плеча Лера.
И пошёл я в разнос, и стал закидывать рюмку за рюмкой, стараясь не обминуть ни одного гостя. «Ничего, хуже не будет. Не помру», – со злорадством думал я.
Всё бы ничего, но мои собутыльники потихоньку пропадать стали. Только я от кого-нибудь отвернусь, а того уже нет. Первым, как помнится, сбежал Пётр Петрович Карпов. За ним и другие покойнички потянулись. Потом исчезли все зрители. А за ними Аркадий Стылый подевался невесть куда. Я как раз с ним выпить хотел. Набулькал полнёхоньки рюмки, поворачиваюсь, а того и след простыл. Зыркнул по сторонам, под скатерть заглянул – нет нигде Стылого. Сам, главное, говорит: «Вань, давай за тебя выпьем», и сам же по-хамски сбежал. Ну, пришлось обе рюмки одному дербалызнуть.
Так и чезнули почти все гости с этого «чудесного» праздника, и никто даже не попрощался. Старался я и так, и сяк, но так и не смог уловить, как им удаётся незаметно улизнуть. Не мог же я, в самом деле, смотреть одновременно за всеми сразу. Это же сколько глаз надо!
Допекли меня чудеса эти – хуже горькой редьки. Вся думка об одном – поскорей в сон ухнуть. Да вот незадача, не берёт меня пьяная одурь, и всё тут! Так только, лёгкий хмелёк голову кружит.
И
