не собираюсь так рисковать, мы уже попали, – чуть ли не шептал капитан «Пантер» Джереми Чейс. – Тебе-то, Вермут, ничего – дерёшь глотку и ладно, а нас и так могут отстранить, но пока тренер обещал впрячься, так что, может, пронесёт. Хотя мы ещё не знаем, сдал ли нас кто-нибудь в своих «мемуарах».
– Ну и хер с тобой, – бросил Лесли и свернул с тропинки, протаривая новую дорогу к месту ночного веселья.
Добравшись до поляны, он нашёл кусты, в которых были спрятаны остатки алкоголя, припасённого на опохмел – только последний идиот сдал бы преподам всё подчистую. Вермут откупорил бутыль пива, залудил её несколькими глотками и посмотрел на небо. Чистое, лазурного цвета, с распластавшемся ярким солнцем. Воздух свежий и приятный, будто созданный для того, чтобы дышать полной грудью. Лесли вдохнул и расплылся в безмятежной улыбке.
Этот разгильдяй был известен всей молодёжи Ричвиля как солист школьной рок-группы «Дор-Блю». Он был бунтарём и не признавал правил. По крайней мере, так о себе заявлял. Никогда не прочь выпить и побеспредельничать. Не гнушался запрещённых препаратов, за что отчасти получил своё прозвище – ЛСД, которое расшифровывалось как «Лучший Среди Других». «Другими» называли тех, кто не подпадал под общественные стандарты. Девочки просто визжали от него, особенно неоперившиеся малолетки и те, кто не осознавал ценность морали.
Название группы брало истоки у любимого вкусового сочетания вокалиста, перекликающегося с фамилией: Лесли превосходно себя чувствовал, попивая вермут вприкуску с сыром Дор Блю. Такое, можно сказать, элитарное пристрастие ему привили родители, не подозревавшие, что их сыночек таскает пойло из шифоньера. Они были очень состоятельными людьми, хотя их отпрыск предпочитал отождествлять себя не с зажравшимся мажором, а с ребёнком из неблагополучной семьи, отец которого отбывает не первый срок, а мать прикладывается к бутылке и таскает в дом вонючих дальнобойщиков, заставляющих её визжать, как свинью резаную. Такой образ ему казался ближе его душевному укладу и духу группы, название которой хоть и брало истоки там, где брало, расшифровывалось вполне конкретно: сокращение от «Дорогая, блюю». Так просто и приземлённо. В этом был весь Лесли: сегодня в кожаном кресле пьёт вермут с Дор Блю, а завтра уже блюёт на очередной девке, готовой раздвинуть ноги по первому щелчку пальцев.
Он вечно играл на грани и впадал из крайности в крайность, вторя досадному мезальянсу между внешней гармонией семьи Вермутов и внутренним разладом. Огромный дом, машины, деньги и связи. Жестокий тиран отец, подавлявший всех авторитетом и угрозами лишить финансовых дотаций. И мать – слабовольная неврастеничка, вымещавшая недовольство жизнью на нерадивом сынке, презиравшем их обоих.
Часто Лесли запирался в своей комнате и подбирал аккорды любимых песен «Нирваны». Он представлял себя живущим во времена Курта Кобейна и Ривера Феникса, почившего от передозировки. Внутреннее стремление к смерти, как говаривал Федерн, мортидо, толкало Вермута на «передозировку» везде и всегда. Он не знал меры ни в чём: будь то алкоголь, сигареты, женщины или наркотики. Он мог смеяться до потери сознания или впадать в депрессию сравнимую с апокалипсисом. Его часто посещали
