тронешь, – заикаясь, блеет она, как овца, – отец тебе башку разобьет, понял?
Но это меня не останавливает. Ее угрозы сейчас для меня – пустое место. Дергаю ее на себя, и она не удерживается на месте, припадает ко мне. Завожу ее руку ей за спину и прижимаю сильнее.
– Я сейчас не ослышался, как понимаю, – говорю ей в лицо, прямо в губы, – ты хочешь забрать пацанов и свалить? – сокращаю расстояние между нашими губами до минимума, и в нос ударяет запах мятной жвачки и перегара. Морщу нос. – Бухала?
Она опускает глаза, но я второй рукой поднимаю ее подбородок и заставляю смотреть на меня.
– Отстань, – шепчет она, но я ей не даю продолжить, впиваюсь в ее губы поцелуем, жестким, безжалостным.
Терзаю губы до тех пор, пока она не начинает стонать и прижиматься ко мне. Тварь, ведь зависит от меня, а начинает крутить хвостом. Отстраняюсь от нее и с брезгливостью отталкиваю от себя. Лика, тяжело дыша, отходит к столу.
– Ненавижу тебя. Ублюдок, – по ее щекам потекли слезы. – Из-за тебя и…
Она не договаривает, наверное, увидев на моем лице звериный оскал, потому что в этот момент я жду продолжения, заранее зная, что она хочет сказать про мальчишек, но она молчит. Ее грудь часто вздымается. Она все-таки выходит из кухни и сбегает в спальню, при этом щелкая замком.
Я тут же опускаюсь на холодный пол и зажимаю руками голову. Теряюсь в прострации. Бля, что делать, что делать? Как остановить это безумие? Как?
Поднимаюсь рывком и иду в спальню к детям. Мальчишки сладко спят, посапывая во сне. Склоняюсь к Димке и целую его в пухлую щечку, потом к Лешке. Закрываю глаза и втягиваю полные легкие детского запаха. На глазах выступает влага. Тут же стираю ее ладонью. Они – самое родное, что у меня есть на этом свете, и завтра эта бездушная кукла хочет у меня их забрать.
Выхожу из спальни и, прикрыв дверь, набираю телефон Сереги. Трубку почти сразу поднимают.
– Да, Антох, – слышу я знакомый голос.
– Серег, нужна помощь, – без лишних слов сообщаю ему.
– Давай.
Захожу в кухню и закрываю дверь.
– Кукла хочет подать на развод и забрать детей.
Минутное молчание в трубке подтвердило мои опасения.
– Ну, на данном этапе ты ничего не сможешь сделать, Тох. Тем более, если Петрович подключит своих адвокатов, тогда вообще без вариантов.
– Я понял, – отключаю телефон.
Он спустя секунду вибрирует в руке. Серега. Поднимаю трубку.
– Да ты не расстраивайся, Антох, – говорит он быстро, словно видит мое состояние.
– Я понял, Серег. Давай. Завтра созвонимся.
– Ага, пока, – он отключился.
Утро не принесло облегчения. Сколько часов я проспал, не могу даже представить, потому что долго не мог заснуть. Спал сегодня в гостиной. Спальню, где вчера закрылась Лика, обошел стороной. Даже вещи не забрал, спал в халате. Разлепил глаза с трудом, но нужно вставать. Обязанности
