Позывной Стриж.
Последним поднялся коренастый парниша с руками слесаря или моториста. Точь в точь, как у меня были, когда на заводе работал.
– Гвардии рядовой Кузнецов Иван Романович, механик-водитель БМД-2. На гражданке мотористом работал. Отсюда и позывной – Дизель.
– Кто я и где вы находитесь, братцы-десантники, вы уже знаете, но еще раз повторю, для лучшего запоминания и осознания всего, что услышите.
И я вновь повторил то, что уже говорил им, с подробностями. Но я видел, что понять, как они здесь очутились, у бойцов все же не получается. И тогда я сказал:
– Расскажите о своем последнем бое. Афган? Чечня?
– Чечня, лето 1995-го, – сержант Жень-Шень, прокашлявшись, начал рассказ. – Мы на своей БМДэхе в головном дозоре шли, впереди колонны. Чичи по колонне огонь открыли почему-то раньше, чем по нам. Мехвод сразу на месте «жука» крутнул, назад, к колонне. Тут взрыв за кормой, фугас, видимо. Корма и кто в десантном отсеке были – в куски. Машина загорелась. Нас четверо уцелело. Из машины выпрыгнули, а дальше я и не помню ничего.
– Женьку сразу очередью срезало, возле гусянки упал, – продолжил Дизель. – Я его в ямку какую-то затащил, стал отстреливаться. Потом граната взорвалась, и все, – мехвод тяжело вздохнул и замолчал.
– Значит, я был последним, – тихо произнес Шатун. – Я видел, как пацаны погибли, и как Мишка Стриж в рукопашке отбивался, а его в спину из «калаша». Помочь не мог, чичи ноги прострелили. Стрелял, пока патроны были. А потом мне очередью руки перебило, и гранату последнюю взорвать не смог!
И замолк боец. Вспомнил, что дальше произошло. Закрыл лицо дрожащими руками и заплакал. Но я твердо знал, что плачет он не от страха и пережитой чудовищно жестокой смерти, а от бессилия, от осознания того, что не сможет уже отомстить и вернуться домой. Бойцы сидели, опустив плечи и закрыв лица. И я их не осуждал. Воин имеет право заплакать, такие слезы его сильнее делают.
– Последнее, что я видел, – прошелестел голос Шатуна, – Это яркая зеленая молния!
Снова молния! У меня по спине пробежал табун ледяных мурашек. Велик Господь!
– Велик Господь! – громко произнес я, вставая. Бойцы так же поднялись и смотрели на меня. – Помолимся же Господу нашему, православные! Вознесем молитву благодарственную за воскрешение воинов русских, в бою с врагами головы свои сложивших!
И я, повернувшись к образу, начал:
– Отче наш! Иже еси на небеси…
Я не знал, были ли десантники крещеными, верили ли в Бога, но они, встав рядом, вслед за мной повторяли слова древней молитвы. И с каждой произнесенной фразой, с каждым крестным знамением я ощущал, как успокаиваются их смятенные души, а голоса обретают твердость. Молитва помогла успокоить души и принять то, что с ними произошло. И подкрепила осознание того, что Бог есть, и Он их в беде не бросил!
Отзвучали последние слова, рука положила последнее знамение. Поклонились образу Отца Небесного. В палатку, неся на деревянной дощечке, накрытой холстинкой, миски с немудреной
