и драконов ейных завалили. А нам – шиш с маслом.
– Пуcть только попробуют, – я поднялась. – Я им все кишки вырву и на гольфы пущу.
Глава 6
Иван
…В городе стояла удушающая жара, и это было непривычно. У нас в Москве давно научились контролировать погоду… Пока забрал с почтовой станции багаж да отыскал постоялый двор, вымотался окончательно.
Лумумба сидел у распахнутого окна в удобном плетеном кресле. Благородные кудри его обдувал прохладный ветерок, а ноги, в щегольских сапожках из кожи химеры, покоились на мягком пуфике.
Время от времени учитель подносил к губам хрустальный бокал. Глаза его были полузакрыты а движения полны праздной неги.
За креслом, изогнувшись в подобострастном поклоне и нашептывая что-то на ушко его сиятельству, пребывал напомаженный, благоухающий гвоздичной водой, управляющий гостиницы.
Эта парочка, являя собой довольство и благолепие, окончательно пошатнула мою веру в разумное, доброе и вечное.
С грохотом побросав сундуки и нарочито пыхтя, как паровоз, я упал на диван рядом с неубранным еще, накрытым кружевной салфеточкой столом, налил полный стакан воды и выхлестал залпом.
– Стажер! – обрадовался наставник, будто только что меня заметил. – Как быстро ты вернулся. А мы тут с милейшим Аполлоном Митрофановичем городские сплетни обсуждаем. Прелюбопытная картинка получается… Да ты кушай, пока не остыло, – он кивнул на блюда под серебряными крышками. – Отведай супчику: райское блюдо! Курочка домашняя, нежная – м-м-м… А какая здесь осетрина, Ваня! За такую осетрину и душу не грех продать, – он посмотрел на свет сквозь бокал. – Не говоря уж о коньяке. Вы меня не обманываете, милейший? – он повернулся к управляющему.
– Никак нет-с. Не обманываю. Сей напиток производят у нас в городе, на заводе господина Дуриняна. Особые технологии, так сказать-с.
– Прекрасно! – восхитился учитель. – Просто замечательно! Что характерно: раньше, до Распыления, никакие технологии такого букета не давали. Только по старинке: бочки, купажирование, выдержка…
Дальше я не слушал. После предложения угощаться я как-то сразу подобрел, простил учителя за праздность и тоже преисполнился благости. Супчик оказался и вправду мировой – не знаю, в чем тут дело. Может, куры здесь более породистые, чем у нас.
Душистый хлеб хрустел снаружи и был мягок внутри, осетрина, как и обещал Лумумба, оказалась ароматной и прозрачной, аки розовые лепестки, и таяла во рту.
Через полчаса неторопливой беседы с Лумумбой управляющий наконец-то усмотрел возможность испариться, сославшись на необходимость подготовки второй комнаты – для меня. А я, насытившись, стал оглядываться.
В глаза бросалась нарочитая роскошь новой нашей обители. Полосатые, в розочках, обои, зеркала и картины в тяжелых рамах, обивка мебелей и портьер – всё выдержано в золотых и пурпурных тонах. Ванная комната облицована каррарским
