казалось во сне, что я встал, пошел на горшок и все сделал как надо. Но потом мне самому стало мокро, и я понял, что что-то не так. Хотя сначала подумал, что просто горшок переполнился.
– Ты что, с дуба рухнул?! – она начала орать на всю группу. – Посмотрите все на этого ребенка! Он опииисааался! Тебе не стыдно ссать в собственную кровать?!
– Простите, – мне уже совсем было не по себе, – такой был сон интересный.
– Мне все равно! Сон у него. Берешь быстро постельное белье и идешь его стирать!
Я пошел в ванную со своей простыней и пододеяльником, взял там тазик, начал стирать. Мне тогда было три с половиной года. После этого я больше не мочился в кровать.
Но иногда, было дело, нам надоедало быть послушными и молча терпеть, что на нас орут. Да и скучно время от времени становилось, и мы придумывали, как попить у злых питалок кровушки. Особенно хотелось насолить той самой ночной питалке маме Оле, которая постоянно нас обижала.
И вот однажды к нам в группу притащили крысу. Обычную домашнюю крысу, которая дома в клетке живет. Я тогда не знал, кто и зачем это сделал. Зато сразу заметил, что у крысы слишком блатная жизнь. Мягкая подстилка, подушка, даже одеялко. Я тогда не мог понять, что происходит: «Это же просто крыса! Зачем ей постель?!» А еще у нее была специальная поилка и крутая кормушка. Сама крыса оказалась огромной, черной, с длинным лысым хвостом. Фуууу! Сначала мы все на нее просто смотрели. Подходили к клетке и не понимали, что с ней делать. Кто ее принес, как с ней играть? А потом узнали, что это крыса той самой мамы Оли, которая била нас скакалкой по ночам. И вот тогда мы потихоньку начали над этой крысой издеваться, типа, мстить ей за наши обиды. Всякие там карандаши, палки в клетку совали, тыкали ее всем подряд. Она бегала по клетке, пытаясь увернуться от наших тычков, и орала мерзко: «Эээ, ээээ». Потом мы додумались трясти клетку, когда никто не видел. Брали и встряхивали так, что крыса внутри летала из стороны в сторону. В итоге мы с ней что-то такое сделали, что она перестала шевелиться. Лежала на дне клетки и даже усами не дергала. Попытались разбудить, дотрагивались до нее карандашами. Уже не сильно, чуть-чуть. Но бесполезно. Крыса умерла. И как же мама Оля тогда взбесилась! Как она на нас матом орала!
– Вы, блять, мудаки, что вы сделали?!
Мы только пятились от нее и прятались друг за друга.
– Дебилы! Аутисты! Отказники!
Мы стояли притихшие и думали, что нам всем теперь тоже конец. Хотя смысла ее ругательств не понимали.
Нам было тогда по три-четыре года. И это было первое животное, смерть которого я увидел. Потом мама Оля эту свою дохлую крысу куда-то унесла. Похоронила или просто выкинула, я не знаю. Нам было пофиг. Нам было важно, что мы смогли отомстить ей хоть через кого-то. Жалко, конечно, животное. Но что поделать? Крысу было уже не вернуть. Зато мы немного выдохнули. И после этого жуткая питалка в моей жизни больше не появлялась. Во всяком случае, я этого не помню. Хотя, может, просто в другую группу работать перешла.
