терес к приятным местам встреч, в которых собираются жители окружающих домов, к «домам вдали от дома», где чужие люди становятся близкими, почти так же стар, как я сам. Дети, мне кажется, инстинктивно подстраиваются под климат человеческих отношений вокруг них и испытывают внутреннюю радость и безмятежность – ощущение, что все хорошо, – когда окружающие их взрослые расслабляются и смеются в компании. По крайней мере, такая реакция была у меня. Возможно, именно в тот зимний вечер, когда мне шел пятый год и мой старший двоюродный брат взял меня с собой на городской каток и усадил среди веселой и воодушевленной компании в палатке для отогрева, я впервые вкусил радостей опьяняющего общественного единства. Никогда с тех пор я не терял к ним аппетита.
Последующая учеба на социологическом факультете помогла мне понять, что когда достойные граждане сообщества находят места, чтобы проводить там друг с другом целые часы без конкретной или очевидной цели, то в этом общении есть своя цель. Более того, наиболее важные задачи или функции, которые выполняют неформальные общественные места встреч, не могут выполнять никакие другие институции. Во всех великих культурах кипела неформальная общественная жизнь, и в них обязательно развивались собственные версии мест, где эта жизнь происходила.
Осознавать важность наличия неформальной общественной жизни в нашем обществе – значит проявлять заботу о его будущем. Сейчас (и это продолжается уже какое-то время) направление городского роста и развития в Соединенных Штатах враждебно по отношению к неформальной общественной жизни; сегодня нам не удается создать достаточное количество подходящих мест для встреч, которые необходимы для неформальной общественной жизни. Соответственно, наша низовая демократия слабее, чем в прошлом, а наши индивидуальные жизни не настолько богаты. Поэтому я всегда с настойчивостью пишу или высказываюсь на эту тему.
Я начал проявлять активный профессиональный интерес к данной теме около десяти лет назад. Впервые я озвучил свою позицию на региональном съезде социологов в 1977 г. В 1980 г. мы с коллегой написали статью в популяризаторском духе, которая впоследствии была перепечатана как минимум в девяти других периодических изданиях и книгах. В 1983 г. мы опубликовали более длинную и академическую версию этой статьи в профессиональном журнале. Аудитория приняла ее благосклонно, но у нас осталось некоторое замешательство от того, что пришлось сжать все до объема, который позволял формат статьи. Прошедшие с тех пор шесть лет я бился над трактатом длиной в книгу, которого эта тема, несомненно, заслуживает. После серии неудавшихся попыток начать писать стало ясно, что я не удовлетворюсь тем, чтобы писать только для других социологов, и не желаю предъявлять читателю одно лишь описание, из которого часто состоят хорошие социологические работы.
Я хотел выступить в защиту неформальной общественной жизни и «Великих Хороших Мест»[1], жизненно важных для нее. В широкомасштабном разрушении такого рода мест в Соединенных Штатах есть какая-то настойчивость; у нас не хватает аргументов даже для того, чтобы защитить саму идею их существования. Важность неформальных мест для встреч не является глубоко укорененной в нашей молодой культуре, а граждане недостаточно подкованы для рациональной аргументации в их поддержку. Даже у тех, кто интуитивно понял бы и поддержал все, что я собираюсь здесь сказать (а таких людей немало), слишком мало в запасе аргументов. В мире, который становится все более рациональным и управляемым, должны найтись действенные слова и логическое обоснование для развития всего, что должно выжить. Могу лишь надеяться, что мои усилия поспособствуют формированию того, что впоследствии станет широким пониманием необходимости активной неформальной общественной жизни.
Я отверг позу и язык научного доклада и собираюсь в равной степени и поддерживать, и анализировать третьи места общества. Подобно судебному поверенному, я защищаю достойнейшего клиента, который может столкнуться с забвением, и буду выполнять свою задачу с использованием того языка, который смогут понять присяжные. Присяжные – выходцы из среднего класса, образованные и обладающие выбором, где и как им жить. Они способны выносить суждения относительно вопроса, здесь перед ними изложенного, и действовать согласно этим суждениям. Подобно хитрому адвокату, я постарался выстроить свое повествование и иллюстрации так, чтобы задеть струну отзывчивости в этих присяжных.
Лишь правда будет служить интересам моего клиента, и мое решение воздержаться от формы научного доклада не предполагает никакого намерения неточно и небрежно обращаться с фактами. Я предпринимал всевозможные меры, чтобы представить обсуждаемые феномены в том виде, в котором они предстают в реальном мире. Определяя ключевые характеристики неформальных общественных мест для встреч и их воздействие на человека и общество, я удостоверился, что каждый сделанный вывод соответствует моему собственному немалому опыту полевых исследований; что каждый из них был наблюдаем и описан другими и что каждый из них был представлен для критики в лекционном зале. Также было принято решение добавить шесть глав в качестве «примеров из реальной жизни»
Литературная аллюзия к одноименному рассказу Генри Джеймса (1900), в котором герой мечтает об идеальном месте для отдыха от шумного мира и восстановления душевного спокойствия. – Прим. ред.
