Настроение, конечно, было неважное…
Беседу начал начальник политотдела. Сказал, что есть предложение избрать меня делегатом на партийную конференцию Группы Советских войск в Германии, что, возможно, потом могу быть избранным и на ХХIV съезд КПСС. Я расстерялся – не пойму, как мне быть, стал вежливо отказываться.
Полковник же ни в какую! Долго говорил высокие слова о доверии, о партийной дисциплине, потом крепко пожал руку и пожелал успехов в несении службы.
…И действительно, избрали меня вскоре делегатом на партийную конференцию. Видимо, была разнарядка свыше: избрать делегатом и рядового, но чтобы был с высшим образованием.
Был на том партийном собрании от Министерства обороны генерал армии Епишев, начальник Главного политуправления Советской Армии. Удалось в перерыве с ним сфотографироваться – эта фотография до сих пор хранится в альбоме. Стою крайним слева на той фотографии.
В дивизион приехал корреспондент, долго беседовал со мной, замполитом, командиром, с солдатами. Через два дня статья в армейской газете появилась под заголовком «Родины солдат». Там такое журналист придумал, что хоть сегодня полковника присваивай да звезду героя на грудь… Стало стыдно перед сослуживцами в тот день, когда газету прочитал!
Конечно, старался служить хорошо, добросовестно исполнял все, что положено солдату, но зачем было такое придумывать? Замполит стал тут же объяснять, что так нужно, что это политика и т. д. и т. п. Но это было только начало!
Через день повез замполит в офицерское ателье, где шинель скроили. Потом он же повез в другой гарнизон, там мне шапку полдня примеряли. Голова – то у меня большая, шестидесятый размер.
И вот с тремя другими делегатами – полковниками оказался через месяц на партконференции. Сам маршал Гречко сидел в президиуме и выступил перед делегатами. Сидел я в третьем ряду, и все было хорошо видно и слышно. Поразило то, что уж больно старым оказался знаменитый маршал – говорил тяжело, часто останавливаясь.
В перерывах меня постоянно останавливали патрули и проверяли документы – кругом высшие армейские чины, а тут мельтешит какой – то наголо остриженный солдатик… В конце концов эти проверки надоели, и из зала стал выходить в перерывах только в туалет – и обратно. На выданные в дивизии марки купил трехтомник стихов. Вот стихи и стал в перерывах читать.
Сказать по правде, делегаты на трибуне переливали из пустого в порожнее. Говорили высокопарные слова, обещали «достойно нести», «крепить», «достигнуть»… В каждом выступлении упоминался Леонид Ильич Брежнев, и каждый раз зал при этом вставал, взрываясь аплодисментами… Хлопали стоя по нескольку минут…
А каково было мне, солдатику, в ресторане, где питались делегаты? Готов был умереть с голоду, чем под многочисленными удивленными взглядами делегатов с большими звездами на погонах идти к своему столику…
То же и в гостинице. Хоть не выходи из номера. Шаг сделаешь по коридору,
