подруге детства, не открылся? Извини, если сделал больно.
– Не страшно, Вик. К боли я, кажется, привыкла. Да, не открылся. Потому что артист – всегда артист. Со мной он был в образе прежнего Данилы. А, может, пытался открыться? То про мухоморы заикнется, то про опасность. Вик, послушай, это же коммерческая деятельность, это же мотив! Предположим, другой актер разнюхал способ легкого заработка, позавидовал, нанял убийцу. Следи, кто следующий будет красоваться на фоне тех бутылок. И выследишь заказчика.
– Шальная версия, – усмехнулся Измайлов. – Даже, если ты не нафантазировала, даже, если некий владелец завода платит телевизионщикам за такую раскрутку своей продукции, даже, если конкуренция среди звезд настолько серьезна, что допускает физическое устранение, доказать ничего не удастся. И останется Аров неотомщенным. Подвела парня профессия: то пьяного играл, то трезвого. Доигрался. Ладно, мы продолжим отрабатывать менее экзотические версии.
Жестокие и правильные слова Измайлова вызвали во мне протест. Огорошить бы его колкостью, разораться из-за неснятых в прихожей ботинок. На улице снег, грязи нет, но это не повод волочься в уличной обуви в комнату. Конечно, не сам пол моет. Но вместо яростного упрека из меня вдруг, словно остатки зубной пасты из опустевшего тюбика, выдавилась робкая просьба:
– Позволь, барин, по магазинам пошататься. Мочи нет. Обещаю из нашего квартала не сбегать.
– Не поздно?
– Сейчас раньше девяти не закрывают.
– Иди. Деньги возьми.
– У меня есть. От рекламы, будь она неладна. Губную помаду публике представила.
Измайлов ничего не делает зря. Не разулся, значит, предполагал, что я буду рваться проветриться. Мне удалось «засечь» его сзади лишь однажды. И то, потому что знала – охраняет.
7.
Денег в кошельке хватало только на ерунду. Во взвинченном состоянии я предпочитаю оставлять их дома, ибо не раз на такое тратила, что после сомневалась в собственной вменяемости. Тем не менее, я задалась целью купить ерунду пооригинальнее. Мне необходимо было отвлечься: кочевать от прилавка к прилавку, высматривать нечто, просить показать поближе, выискивать в вещице изъяны и начинать сначала в другом месте. Надо было добиться того, чтобы в мыслях остались только сувениры, сувениры, сувениры… На возникновение охотничьего азарта я, разумеется, не рассчитывала, но в третьем магазине втянулась. И выбор совершился сам собой – украшения. Они были мелкими, причудливыми и, как нельзя лучше, подходили для длительного и пристального, на грани медитации, разглядывания.
Мне никогда прежде не доводилось перебирать такое количество дешевки из стекла, пластмассы, металла. В последней полуподвальной лавочке были заметны претензии хозяина или хозяйки на вкус. В кучках хлама там попадались милые побрякушки. Одну – синий кожаный колокольчик
