Дижона, чтобы посвятить себя более чистой и строгой монашеской жизни. Главными ценностями цистерцианцев стали простое, аскетическое существование, тяжелый физический труд и уединенная жизнь вдали от цивилизации. Цистерцианцы сознательно противопоставляли себя одетым в черное братьям бенедиктинских монастырей, которые питали слабость к хорошей еде, физическому труду предпочитали литургическое пение и украшали богатые интерьеры своих соборов произведениями искусства и драгоценной утварью. В противоположность им цистерцианские монахи под попечительством Бернарда вели жизнь, полную послушания, молитв, учения, аскезы и непрестанного труда на мельницах, полях и рыбоводных прудах аббатства. «Это место, где услаждается взор, укрепляется слабый дух, смягчается страдающее сердце и укрепляется вера всех, кто ищет Господа», – писал в XII веке один из посетителей Клерво[76]. В то же время такая жизнь не была легкой, так как считалось, что страдания плоти и скудная пища ведут к духовному прозрению и близости к Богу. Бернарду она подходила как нельзя лучше.
Устраивала она и многих других: цистерцианцы были не единственными, кто пытался переосмыслить монашеское служение. XII век стал временем едва ли не самого активного в Средневековье обновления христианства. Монашество расцвело и обрело невиданную со времен возникновения Церкви популярность. «О, как неисчислимо умножилось по божественной благодати в наши дни монашеское братство, – писал один аббат в 1130-х. – Оно охватило почти всю сельскую местность Галлии [т. е. Франции] и заполнило города, замки и крепости»[77]. И это были не просто слова: c середины XI до середины XII века количество монастырей во многих частях Европы выросло на тысячу процентов[78].
Этот всплеск интереса к монашеской жизни сопровождался стремлением к новым ее формам, в основе которых были бедность, послушание и созерцание. Кроме цистерцианцев в конце XI – начале XII века были созданы орден Гранмон (очень строгий и бедный, основанный близ Лиможа около 1100 года), ордены картезианцев (орден отшельников, основанный в 1084 году святым Бруно), тиронианцев (одетые в серое, сурово кающиеся братья, следовавшие примеру святого Бернарда Тиронского, который основал аббатство в 1109 году), премонстрантов (основан святым Норбертом около 1120 года, чтобы проповедовать обычным прихожанам из общины подобно каноникам-августинцам) и многие другие, часть из которых выжила, а часть вскоре исчезла. Во многих религиозных орденах, как старых, так и новых, предусматривались дома для женщин, ведущих монашеский образ жизни. Кроме того, наблюдалась тенденция к тому, чтобы женщины становились отшельницами или затворницами. Все это позволяло людям выражать свои религиозные порывы, присоединившись к ордену, устав которого определял, что они будут носить, где жить, что есть и как говорить (или не говорить вовсе).
Незадолго до октября 1126 года Бернард Клервоский получил от короля Иерусалима Балдуина II письмо[79]. В нем король сообщал, что на оспариваемых землях на Востоке
Matarasso, P., The Cistercian World: Monastic Writing of the Twelfth Century (London: 1993), 287–92.
Петр Достопочтенный, написавший это, был настоятелем бенедиктинского монастыря; как и Бернард Клервоский, он числил среди своих друзей принцев и королей и много размышлял об изменяющемся характере монашества в XII веке. Перевод взят из книги: Constable, G., The Reformation of the Twelfth Century (Cambridge: 1996), 45.
Там же. С. 47.
Письмо напечатано в книге: d’Albon, Marquis, Cartulaire général de l’Ordre du Temple, 1119? – 1150, 1; я следую здесь датировке и атрибуции, предложенным в книге: Barber, The New Knighthood, 337 n29.
