под морковку и другую зелень. В дальнем углу стоял сарай, рос крыжовник, смородина, черная и красная. Понятно, лакомились, когда приходила пора. Чуть дальше лентой вилась речка Мурзинка. По весне она превращалась в полноводный поток, затопляла подступы к огородику. Тогда ловились щурята, щучья молодь, практически голыми руками.
…Реку Неву от домов отделяла неширокая, засыпанная гравием дорога. Вниз вели кособокие, с провалами, ступеньки короткой лестнички, упиравшейся в причал для лодок.
Лодки были просмоленные, рыбацкие, в основном, но встречались и легкие прогулочные. Их привязывали-чалили, крепили морским узлом к столбикам, торчащим из воды, толстенными канатами или железными цепями. Опасений, что своруют, не было, своим доверяли, хотя кое-кто все же вешал на лодку замок. Лодка могла сама по себе отвязаться и уплыть при большом волнении, когда по Неве проходили крупные суда – вот и все.
Нева была здесь широкой, судоходной, от берега до берега метров, наверное, не меньше, чем триста или четыреста, с сильным течением. На тот берег заплывать на лодках боялись – унесет… Плавали на веслах вдоль берега, до сада «Спартак» и обратно. Управлять тяжелой посудиной было непросто, но гребля – прекрасный вид спорта, закаляет характер, крепнут мускулы. А мозоли… что мозоли? – пройдут.
Сад «Спартак». В саду «Спартак» проходили футбольные матчи на первенство города. Можно было «попасть» на Бурчалкина-Выручалкина, Завидонова, Храповицкого, Морозова… Соблазняла возможность пробраться на стадион «водой», без билетов, но пользовались этим редко, было совестно. За одну из команд играл сосед по дому, его почему-то все звали – Пушкин. За внешнее сходство, наверное. Ребята были горды, что у них такой сосед, и болели за него, хотя он и числился в дубле, и вообще считался шалопаем, потому что не работал. Во дворе дома они натягивали рыбачью сеть вместо ворот, полем служила огромная стальная плита, невесть как сюда попавшая. И «стучали» по резиновому детскому мячику пока не надоест.
На Старика вдруг накатили воспоминания. Перед глазами – Московский вокзал, куда доставил их поезд «Владивосток-Ленинград», кажется, под номером 1, делавший остановку в Чите. Чемоданы с пожитками. Они садятся в полупустой автобус, который везет в новую жизнь в большом городе. Погожий, солнечный день. Троицкое поле. Мороженое, которое тает в ладони. Пересадка в другой автобус. Еще десять минут – и они дома… Запах кожаных сидений, он сохранился, его ни с чем не сравнить. Ему взгрустнулось…
…Дед, а дед, – спросила Старика внучка. – А ты разве не хочешь сейчас взглянуть на свои Бугорки? У Гугла есть карты любого города и улиц… Хочешь, со спутника покажу?
– Конечно же, давай, посмотрим…
– Ой, что это… Все зеленое, и нет ничего… Деда, здесь написано, что улица снесена при застройке Рыбацкого, видны только фундаменты домов и сад…
Вот оно как, – пронеслось в голове Старика. – Опоздал,
