комната не примет привычные очертания. А то все это слишком смахивало… на что?
На больницу? Может ли такое быть? Она заснула… где? Кажется, у себя дома. А пробудилась…
Женщина прислушалась. Неприятные ощущения в теле медленно проходили, и одновременно звуки, запахи и прочие признаки существования внешнего мира все громче и сильнее врывались в сознание. Резкий незнакомый запах чего-то острого, отдающего лекарствами и стерилизацией. Мягкое мерное гудение и пощелкивание, которое могли издавать только включенные приборы. Ощущение собственной наготы и липнущих к коже датчиков.
«Больница, – пришла в голову здравая мысль. – Я в больнице. Что случилось? Я все-таки чем-то отравилась и меня в бессознательном состоянии доставили сюда на «Скорой»? Похоже на то. Но как и когда это случилось?.. Аскольд! Он! Больше некому! Вот ведь… позаботился!»
В душе волной поднялась благодарность к малознакомому мужчине, который полночи, наверное, хлопотал ради случайной знакомой и отвращение к самой себе. Только-только встретила порядочного человека – и так перед ним опозорилась! У них могло бы быть будущее, а теперь… что он подумает теперь о женщине, которая отравилась мартини? Может быть, что-то было в самом напитке? Как это проверить? Кого стоит благодарить за то, что она отравилась? Или ее отравили нарочно… тот же Аскольд, например. Подсыпал что-то в бокал, пока она приводила себя в порядок, дождался, пока она потеряет сознание, вызвал «Скорую», чтобы не возникало подозрение, а сам…
Что – сам? Обчистил квартиру? Да, у нее было немного ценных вещей, золотые и серебряные украшения, кое-какие антикварные вещички, оставшиеся еще от прабабушки, немного наличных… Неужели польстился? Надежда слышала, что порой убивают за меньшее и почувствовала даже что-то вроде благодарности – все-таки отправил в больницу, а не на тот свет. Или «Скорую» вызвали припозднившиеся Минаковы? А может, соседи? Что они теперь о ней буду думать?
Как бы то ни было, лежа вот тут, с закрытыми глазами, она ничего не узнает. Тошнота прошла, осталась только слабость, но она справится. Надо лишь взять себя в руки и…
Надежда открыла глаза.
И оцепенела.
А потом зажмурилась снова, уже до красных и зеленых пятен под веками. Успокоившееся было сердце забилось часто-часто.
«Я сплю, – подумала она. – Или сошла с ума. Или мне просто снится кошмар! Ведь этого не бывает? Или…»
Кошмар находился среди приборов странного вида. Какие-то экраны и пульты, парившие в воздухе и соединенные тонкими гибкими проводами-струнами-шлангами с датчиками, липнувшими к ее телу. Она лежала на кушетке в длинном светлом зале с низким сводчатым потолком без окон и дверей. Справа и слева от нее на равных расстояниях на таких же кушетках лежало еще несколько обнаженных молодых женщин и девушек, точно также облепленных датчиками, которые подсоединялись к парившим в воздухе экранам. Слышалось мерное иканье, гудение, порой переливчатые звуки. Все это наводило на мысль о фантастических
