Позвал он Яэль – отчаянно – когда она топнула ногой, ее сапог задел край миски с супом. Куски бычьих хвостов быстро вылились, смешались со следами носового кровотечения Луки. Это выглядело… неправильно. Все это мясо и кровь. Вместе.
– Я возьму свой собственный суп, – ответила она и пошла прочь.
Глава 8
Сейчас. 10 марта, 1956. Контрольный пункт Прага
Визита на адрес в Праге не получилось. Из-за Феликса, наблюдающего за ней, – сплошные сердитый взгляд и вина из-за пролитого у камина супа. Из контрольного пункта был только один выход, и у Яэль не было никаких сомнений в том, что, попытайся она им воспользоваться, он спросит, куда она собирается и попытается остановить. Или, что еще хуже, последует за ней.
Ей нужно было обмануть его, но не здесь. Она только что спряталась, запершись в ванной. Заменив марлю на все еще кровоточащем волке Влада, Яэль села на опущенную крышку унитаза, выловила пачку адресов из майки и занялась расшифровкой и запоминанием номеров в Риме. Завтра она вырвется вперед. Перескочит с девятого места на первое, и будет ехать, ехать, ехать до тех пор, пока не достигнет Рима. Она пойдет по адресу Сопротивления, запросит материалы на Феликса и Луку и пересечет второй контрольно-пропускной пункт Гонки Оси, прежде чем появится брат Адель (или любой другой гонщик).
Во всяком случае, таков был план. Завтра будет длинный день.
Когда Яэль подняла подушку на выделенной ей общественной кровати, то нашла одинокую звезду, сложенную из листка пропаганды. Она была тщательно сделана, а ее маленький размер вызвал у нее улыбку. Было бы легко отбросить ее, но вместо этого Яэль положила ее в свой карман, а на ее место под подушкой – свой нож из сапога. Многие другие гонщики уже спали. С голым торсом, а их храп был столь же груб, как двигатели их «Цюндаппов». Чиновник по гонке сидел в углу, играя роль сопровождающего, и выглядел так, будто вот-вот уснет сам.
Яэль спала, не снимая своей куртки: в ее карманах смешались маленькая кукла, канцелярская кнопка, бумажная звезда и пистолет. Ее волки прятались под рукавом. Она по памяти очертила их по коже, молча называя их имена.
Бабушка, мама, Мириам, Аарон-Клаус, Влад.
Спокойной ночи. Спокойной ночи. Спокойной ночи. Спокойной ночи. Спокойной ночи.
Тогда. Второй волк: мама. Зима 1945
Время между сеансами сошло на нет, сошло как шелуха с кожи Яэль. Больше не было дней отдыха. Каждое утро доктор Гайер втыкал иглы в руку Яэль. Вводя больше яда, чем могло вынести ее тело.
Она вся была незаживающей раной. Цвета новорожденного младенца, с облезлыми руками, блестевшими под электрическим светом кабинета доктора Гайера. Глаза доктора тоже сияли. Невидимые крючки поднимали уголки его губ и делали улыбку шире каждый раз, когда он осматривал ее. Он даже шутил с медсестрой, которая никогда не улыбалась в ответ, хотя у нее были туфли на подошве и валики жира под бледной кожей.
«Состав работает!»
Прогресс. Прогресс. Прогресс.
Укол
