Мы закладываемся у частных лиц, ждем денег»[285].
Помимо финансового неблагополучия, работа Московского охранного отделения осложнялась непростыми взаимоотношениями Зубатова с московским обер-полицмейстером Д. Ф. Треповым. Сергей Васильевич был недоволен вмешательством Трепова в работу московской полиции и нередко поверял свои мысли бумаге, что нашло отражение в агентурных сведениях: «…а между тем обер-полицмейстерская власть только исполнительная, распорядительная власть у генерал-губернатора и министра (по Департаменту). Всей наблюдательной деятельностью по параграфу 6 Положения о Корпусе жандармов министр внутренних дел ведает через Департамент»[286].
По твердому убеждению Зубатова, в следственной деятельности Московское охранное отделение должно было подчиняться Департаменту полиции, в строевом же отношении – московскому обер-полицмейстеру. Путаница в разграничении сфер деятельности порождала конфликты, которые в дальнейшем отразились на эффективности работы московской полиции. Должностные полномочия Зубатова явно не соответствовали успешной реализации его инициатив, а любые начинания и мероприятия он был обязан согласовывать с далеко не всегда сговорчивым обер-полицмейстером: «Трепов властно распоряжается, но мало соображает, мы соображаем, но не можем распоряжаться. А сговориться – не в привычках Трепова»[287].
По оценке Зубатова, компетенция Трепова в следственных мероприятиях была крайне невысокой и периодически служила причиной провалов в розыске и задержании революционно настроенных групп. Аресты и обыски, производившиеся по распоряжениям Трепова, порой компрометировали Зубатова перед собственной агентурой, завербованной из числа революционеров. Усилия обер-полицмейстера, повторяющие опыт полицейской борьбы с революционерами в прошлые годы, сводили на нет новаторские действия начальника Московского охранного отделения.
Когда в феврале 1901 г. Трепов в очередной раз провалил его планы, Зубатов написал: «Я во всем виню Д. Ф-ча: он опозорил Москву, скомпрометировал Великого Князя, явив дурной пример небывалого в Москве, который будут стремиться повторить искусственно (и не только в Москве)»[288]. Состоявшиеся массовые аресты вызвали у начальника Московского охранного отделения досаду: «Мы крупицами арестовывали, а тут одним махом сведена вся работа на нет. Больно, досадно, обидно, и готов укусить свой собственный локоть, да поздно, не достанешь уж его»[289].
Вместе с тем служащие Московского охранного отделения явно не справлялись с объемом работы, который увеличивался по мере активизации революционных сил и роста забастовочного движения. Директор Департамента полиции Сергей Эрастович Зволянский был недоволен тем, что допросы арестованных лиц не достигали своих целей и почти не помогали следствию[290].
Наряду с инициативами по включению в ведение
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 226. Д. 2. Ч. 1. л. В. Л. 210.
Там же. Л. 67.
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 226. Д. 2. Ч. 1. л. В. Л. 100.
Там же. Л. 38.
Там же. Л. 40.
Там же. Л. 41.
