пусть даже с занудством и повторами.
Я: Ну концепция двух адов в том, что православный ад есть, а буквального ада нет. То есть, из православного ада тоже будет избавление, и страдания там будут осмысленными и приемлемыми, не перечеркивающими будущее навсегда, не лишающими всей полноты рая и Божественности в будущем. Даже тот, кто находится на дне ада, станет в итоге так же счастлив, как Бог. Даже сатана. Вместо православного ада можно подставить любые «реальные» пугающие обстоятельства – болезнь, инвалидность, нищета, нереализованность, преждевременная смерть, несчастный брак, ошибка в выборе жизненного пути и т.д., и т.п.
То есть, вариант фатальной ошибки не реализуем. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, а нас не убивает ни что. Если я умер – есть жизнь после смерти. Если я духовно умер – попал в ад, есть жизнь и после второй, духовной смерти. И, даже если я стал инвалидом, прожил никчемную жизнь, умер в мучениях, и попал в ад, потом он все равно закончится, и я буду с Богом, и станет очевидно, что мои страдания были наполнены глубочайшим смыслом, любовью ко мне и всему живому, были творчески созидательны, радостны, красивы и необходимы для того, чтобы мне сейчас быть в гармонии и счастье. Рай заложен в аде, как хэппи энд заложен в первой тревожной сцене американского боевика, когда герой впервые сталкивается со злом, которое ему в кульминации предстоит победить. И это предвкушение полноты жизни в вечном будущем можно чувствовать или хотя бы осознавать уже сейчас. «Ада нет» это констатация факта обреченности на абсолютное спасение, выводимой из милосердия Бога и просто даже из моей внутренней природы. Я воспринимаю мир, как все нарастающую радость и могущество, и даже если Бога и вечной жизни нет, моя внутренняя природа их породит… Но можно думать, что трансцендентный Бог дал мне именно такую внутреннюю природу, которая утверждает «ада нет». И это вполне православно, насколько я знаю православную догматику. А мое душевное расстройство, мучения моих навязчивых страхов стали пламенем, которое выжгло все наносное в сознании, вплоть даже да экзотерической религиозности, чтобы обнажить золотой самородок утверждения «ада нет».
С: Есть ощущение, что и еще более четко можно сказать.
Я: Вопрос, будет ли хоть это читабельно…
С: Но ты говорил, что какой-то ад все же есть?
Я: Православный. К нему можно относиться как к потере здоровья или физической смерти – вещь страшная, но страх не абсолютный, не то, чего избегаешь любой ценой. Есть вещи, ради которых можно потерять здоровье и даже жизнь, еще больше вещей ради которых можно РИСКНУТЬ (с той или иной вероятностью благополучного исхода) потерять здоровье и жизнь. Например, курение. Все знают, что оно вредно, но люди идут на это ради каких-то ценных вещей – общения, психологического расслабления, создания собственного образа, социального статуса мужественности и т.д. То же и в отношении ада. Риск попадания туда становится допустим ради какой-то цели. Не нужно больше тратить всю свою энергию на борьбу с грехом, потому что ад – это не что-то абсолютно кошмарное.
С: Возьмем, например, твою любимую мастурбацию…
Я: Ты,
