германским императором вызвали, разумеется, большое неудовольствие короля Сигизмунда; при проезде упомянутых послов в Русскую землю через его владения он сказал им, что может сам унять Москву, и промолвил с досадой: «Какая дружба у князя Московского с императором? Что они, близкие соседи или родственники?» Но, однако, затем отправил также своих послов в Москву, которые и заключили перемирие.
Римские папы дважды пытались склонить Василия присоединиться к Флорентийской унии. В 1517 году папа Лев X, прославивший себя возведением в Риме многих памятников искусства, но вечно нуждавшийся в деньгах, поручил сказать великому князю через посла магистра Альбрехта Прусского: «Папа хочет великого князя и всех людей Русской земли принять в единение с Римской церковью, не умаляя и не переменяя их добрых обычаев и законов, хочет только подкрепить эти обычаи и законы и грамотою апостольскою утвердить и благословить. Церковь Греческая не имеет главы; патриарх Константинопольский в турецких руках; папа знает, что на Москве есть духовнейший митрополит, хочет его возвысить, сделать патриархом, как был прежде Константинопольский, и наияснейшего царя всея Руси хочет короновать христианским царем. При этом папа не желает себе никакого прибытка, хочет только хвалы Божией и соединения христиан».
Вместе с этим предложением папа предлагал Василию также помочь ему в добывании его отчины – Константинополя, побуждая начать войну против турок.
На эту тонкую речь Василий приказал вежливо ответить послу Льва X: «Государь наш с папою хочет быть в дружбе и согласии, но, как прежде государь наш с Божиею волею от прародителей своих закон Греческий держал крепко, так и теперь с Божиею волею закон свой держать крепко хочет».
На предложение же о союзе против турок ответ был такой: «Мы, с Божиею волею, против неверных за христианство стоять будем. А с вами и с другими христианскими государями хотим быть в любви и докончании, чтобы послы наши ходили с обеих сторон наше здоровье видеть». Не больше успеха имело подобное же предложение от преемника Льва X – Климента VII; Василий принял его посла с величайшим уважением, честил его два месяца в Москве и отправил с ним вместе в Италию своего гонца Димитрия Герасимова, о котором известный итальянский историк Павел Иовий отзывался с великой похвалой как о человеке весьма образованном, знавшем латинский язык, и при этом очень разумном и приветливом; качествами этими, как мы видели, отличались и все остальные московские люди – бояре и дьяки, назначавшиеся для сношения с иноземными государями и их послами.
Кроме Литвы и татар, борьба с которыми заполнила почти все время княжения Василия Иоанновича, с остальными державами отношения наши были дружественными: со Швецией в 1518 году был заключен мирный договор на 60 лет, а с Ливонией перемирные договоры в 1509, 1521 и 1531 годах; кроме того, в 1514 году было подписано 10-летнее перемирие с 70 городами ганзейскими, «с сей стороны Поморья и с оной стороны Заморья», причем была возобновлена
