еще теплил в себе надежду на то, что настоящий отец живет где-то здесь, в деревне, и Лодочник так и напрашивался на эту роль. С иссиня-черными волосами, прозрачными волноморскими глазами и бледной кожей, он смахивал на Ежевичных своей мрачностью, но при этом в Лодочнике всегда оставалась некая городская щеголеватость: зажигалки, портсигары, запонки на манжетах и всегда начищенные до блеска часовые цепочки, ведущие из карманов жилета к идеально пришитым пуговицам.
Да, он идеально ложился на образ несуществующего отца Пэйджи, и сам юноша был только рад додумывать историю собственного происхождения, каждый раз видя Лодочника воочию.
Тем временем весла зашлепали по мерзлой воде, раскалывая тонкую наледь.
***
В городах было людно и грязно. Дома нависали над узкими улочками, закрывали собой солнце. Народ толкался локтями в ярмарочной суматохе. Все было украшено фонариками зеленого, красного и белого цветов – символика Йоля, зовущегося здесь Рождеством, оставалась одинаковой везде.
Однако в деревне в эти дни скот – и молочный, и рабочий – намеренно угощали едой повкуснее, иногда даже принося в хлев полноценную людскую трапезу. В городах же, разумеется, никто ничего подобного не делал, считая это глупыми суевериями и пережитками прошлого.
Побродив немного по торговым рядам, Пэйджи и Вита решили перекусить.
– Пожалуй, куплю чесночные гренки, – решительно заявила девушка.
Пэйджи фыркнул:
– Ну и выбор!
– Что такого? Конечно, если ты собираешься целоваться, то выбор не очень. Но я не собираюсь.
– Сокрушительное поражение! – юноша притворно хлопнул себя по лбу.
Когда хозяйка пекарни, недовольная старуха с постным лицом, поинтересовалась, чего они надумали купить, Вита осталась непреклонной:
– Пожалуйста, нам двойную порцию чесночных гренков.
Не в силах выдохнуть, как-то среагировать, да хоть даже и моргнуть, Пэйджи прислонился к стене и, не сводя напряженного взгляда с Виты, вдруг неожиданно сам для себя расхохотался.
И они ели гренки, и пили эль, и за запотевшим окном пекарни кружились потрясающей красоты снежинки. Когда совсем стемнело, молодые люди двинулись обратно на станцию в надежде успеть на последний поезд.
На полпути Пэйджи под видом великого секрета решил кое-чем поделиться с девушкой:
– У меня есть живица. Смола от хвойных – их полным-полно растет между домами Палача и Хома. А еще у меня есть воск с пасеки. Смекаешь?
Вита непонимающе покачала головой. Тогда юноша достал из кармана бумажный кулек с россыпью мелких черных бусин внутри. Достав одну бусину, он положил ее в рот и принялся жевать.
– Ты можешь заказывать сколько угодно чесночных гренков. И можешь целоваться, если захочешь.
– Какой ты хитрый!
Отсыпав
