в лифте, – Виллем все улыбался, – потом на лестнице, потом в номере, потом… – холодный нос потерся о его небритую щеку:
– У тебя борода рыжая, – весело шепнул хрипловатый голос, – доброе утро, Арденнский Вепрь… – стриженый затылок колол его ладонь. Виллем с сожалением оторвался от ее губ:
– Доброе, – он поцеловал серо-голубые глаза, изящный кончик носа, сладкое ухо, – доброе, Хана… – она приподнялась на локте:
– Глаза у тебя серые, – задумчиво сказала девушка, – я видела в Лондоне довоенные фотографии твоего папы. Ты на него очень похож, Виллем, но подбородок у тебя, как у Маленького Джона… – он привлек Хану к себе:
– У всех Экзетеров он такой. Ты напоминаешь мадемуазель Аржан, только ты ниже ростом… – Хана кивнула:
– Я видела ее старые фильмы. Момо мне говорила, что у нас одинаковая повадка.
Хана сначала решила сказать Виллему, что все было ошибкой, что у них разные дороги:
– Но зачем, – спросила себя девушка, – зачем загадывать? Я загадывала с Аароном, я думала, что мы поженимся, но все получилось иначе. Я надеялась, что моя Регина будет жить, что Джон никогда нас не оставит, но вышло… – горло сжал комок.
Она провела узкой ладонью по шрамам и татуировкам на его груди:
– Это все с тех времен, когда ты был Грешником… – Виллем закинул руки за голову:
– Когда я вольно гулял по саванне, а не сидел в кабинете в столице, со званием правительственного консультанта… – ему хотелось позвать Хану в Африку, однако Виллем оборвал себя:
– У нас нет театра, не петь же ей на стадионе… – стадион пока был пыльной площадкой с деревянными скамейками, – но завтра мы породнимся еще ближе, моя кузина и ее брат женятся. Мы будем видеться, в Гонконге, в Европе… – словно услышав его, Хана шепнула:
– Я обещала прилететь в Гонконг, когда появится на свет мой племянник или племянница. Но тетя Лаура тоже не преминет приехать к первому внуку… – Виллем отозвался:
– Я ее отвлеку. У меня неплохо получается, Пьер меня хвалит… – Виллем не понимал, как Пьер справляется с постоянной опекой матери:
– Я приноровился, – признался кузен, – с тех пор, как я стал ажаном, у меня всегда находятся объяснения моим отлучкам, вроде неурочных дежурств, – Пьер добавил, – надо понять маму. Она болела, ей было тяжело после гибели папы. Джо давно не живет дома, я у нее единственный свет в окошке. Но хорошо, что ты поселился у нас, – заметил кузен, – маме нужен собеседник, – Виллем терпеливо слушал рассуждения тети о будущей свадьбе и даже давал советы.
– Африканцы никуда не торопятся, – сказал он Пьеру, – они ценят, когда с чиновником можно поговорить. Маргарита тоже обстоятельно ведет госпитальные приемы… – он поцеловал теплую щеку Ханы:
– Мы увидимся в Гонконге, или я прилечу в Америку, где я еще не бывал… –
