даже не догадывался, уже начинал свой отсчёт.
3.
Весь следующий день мы с Айвеном провели в компании Лулу. Она обещала чуть позже познакомить нас со своими друзьями – некоторых из них на лето забирали под опеку дальние родственники.
Лу рассказывала о себе. Она была всего на несколько месяцев старше меня, но в Каллидиусе жила уже полтора года. В качестве исключения её взяли прямо посреди года – в феврале, как только ей исполнилось четырнадцать. За эти годы она успела сменить три приёмные семьи. В каждой что-то не складывалось, но каждая была лучше самой первой. Лучше родной.
Странно, наверное, знать своих родителей и не желать к ним вернуться. Слушая Лу, я понимала, что это возможно. Её настоящие родители подсели на наркотики ещё до её рождения. Это чудо – то, что она родилась здоровой.
Сложно, наверное, любить родителей, которые любят выпить больше, чем тебя. Но Лу говорила, что всё равно любит их. Она ненавидела жизнь с ними – детство без детства со стеклянными бутылками вместо игрушек. Но Лу любила свою жизнь, свой талант и своих друзей.
– Всё вышло как нельзя лучше, – она пожимала плечами. – Ведь случись хоть немного иначе, я бы не нашла своих лучших друзей.
Айвен рассказывал о Роберте. О том, как тот успел похвастаться ему, Айвену, своими бывшими девушками, девушками, которые хотели бы быть его девушками, и… всё. Больше о Робе никто ничего особенного не знал.
На тот момент Роберту было почти семнадцать. Лу говорила, что нам не дано узнать его прошлое. Даже она не знала. Лулу была уверена, что Роберту слишком больно говорить об этом. Айвен говорил, что Роберт просто хочет напустить загадочности поверх идеального образа. А я едва ли об этом думала. Я вообще в то время ни о чём не думала.
Уже под вечер, когда Айвен ушёл в спортзал вместе с новообретённым другом, приехала ещё одна девочка – Кэтрин Дейвидсон. Миссис Картер привела её к нам в комнату, не дожидаясь ужина – редкое явление, как сказала Лулу. Кэтрин только прилетела из Нью-Йорка. Семь часов в воздухе, она устала. Лу также отмечала, что за все одиннадцать лет в Каллидиусе училось всего шесть американцев. Кэт стала седьмой.
– Кэт, – представилась она ещё раз, когда мы остались втроём.
– Я Лулу, а это – Мария, – улыбнулась Лу.
– Понятно, – бросила Кэт, отшвыривая в сторону чемодан и плюхаясь на свободную кровать.
Мы с Лу переглянулись. Я пожала плечами.
– То, что мы будем жить в одной комнате, не значит, что нам нужно становиться подругами. И не надо так пялиться на меня, – не открывая глаз, заявила Кэтрин. Сильный американский акцент резал слух.
Лулу удивлённо вскинула брови, но спорить не стала. Она поднялась с пола и пошла в ванную, дверь которой я поначалу приняла за большую картину – Лу разрисовала её. Недолго думая, я тоже покинула комнату и направилась к Айвену.
Комната мальчишек действительно была поменьше нашей. Все стены имели разный оттенок – зелёный, коричневый, серый и бежевый. Странное
