Роберт переглянулся с ней и проговорил:
– Я потерплю. Кто сейчас управляет Орденом? – подумав, спросил он.
– Герольд.
– Это ты его назначила?
– Он сам себя назначил.
Роберт ухмыльнулся и больше они не разговаривали.
Девушка отвернулась в сторону и углубилась в свои воспоминания…
Анна сидела на лошади, а Елизавета шла рядом, держа поводья. Ноги ее испачкались в грязи. Служанка дала платок княжеской дочери, и она надела его на голову, чтобы солнечные лучи не причинили ей вреда, хотя небо сегодня было облачным. Если лучи и пробивались, то высокие густые деревья прикрывали их.
Впереди показался большой ручей. Елизавета остановила лошадь, и служанка слезла с нее. Пока княжеская дочь осматривала местность, лошадь приблизилась к ручью и стала жадно пить воду. Анна присела рядом на камень и, достав из переднего большого кармана тряпку и намочив ее, принялась вытирать с лица запекшуюся кровь, которая осталась на ней, когда ее голова лежала на пне. С каждым разом белая тряпка все сильней окрашивалась в красный цвет. Анна остановилась и, посмотрев на нее, вспомнила тот момент, когда ей хотели отрубить голову. В горле застрял комок, а на глазах выступили слезы. Служанка заплакала, прижав к лицу мокрую тряпку.
Елизавета, достав из себя стрелы, услышала ее тихий плачь и, обойдя лошадь, подошла к ней и присела рядом. Она взяла у нее тряпку, намочила и выжила ее, а после сама вытерла оставшуюся часть лица и шеи от крови. Анна перестала плакать и просто наблюдала за ней.
– Спасибо, – едва прошептала она.
– Нам пора идти, – сказала Елизавета и, встав, протянула ей руку.
Спустя некоторое время они уже скакали по дороге в лесу. Княжеская дочь сидела впереди, держа поводья, а Анна обхватила ее руками. Они все дальше и дальше отдалялись от деревни и уходили вглубь леса.
К полудню лошадь уже выбилась из сил и ковыляла ногами. Елизавета шла рядом пешком. Анну мучала жажда, а постоянно громко урчавший желудок требовал пищи. Служанка держала поводья и, расслабившись, сидела на лошади, склонив голову. Небо заволокло тучами, и крапал мелкий дождь. Грязь кусками прилипала к ногам Елизаветы.
Они остановились: впереди был крутой склон, по которому им предстояло спуститься. Анна слезла с лошади и вышла вперед, взяв поводья. Княжеская дочь спускалась перед ней. Земля скользила под их ногами и лошадь, то и дело, фыркала и ржала, а под ее копытами земля превратилась в грязевую массу. Анна взялась за ствол дерева, после чего последовала за Елизаветой. Лошадь упиралась и неуверенно переступала. Наступив на скользкий от дождя корень дерева, ее ногу подкосило. Едва она попыталась исправить свою ошибку, как копыто вновь скользнуло по мокрому корню. Лошадь не удержалась на ногах и, заржав, упала на землю, направляясь прямо на Анну. Служанку сбило с ног, а затем и Елизавету. Громкие женские крики и ржание лошади нарушили тишину леса. Княжеская дочь ухватилась за дерево, а Анна по грязевой массе как на санях вместе с лошадью покатились дальше. Они вместе прокатились несколько метров, после чего кубарем полетели на самый низ склона, ломая сучья и корни деревьев. Лошадь несколько раз придавила своим весом Анну, прежде чем они остановились, столкнувшись с деревом. Все на время затихло, за исключением ненавистного и не прекращающегося ни на минуту дождя.
– Аннушка! – с тревогой сказал Елизавета и, встав на ноги, быстро принялась спускаться к ней, постоянно скользя и падая.
Лошадь громко заржала, когда княжеская дочь приблизилась к ним. Нога животного была искривлена в сторону, и было понятно, что у нее перелом. Множество царапин показались на ее теле вместе с вырванными клочьями шерсти. Лошадь пыталась подняться, а под ней лежала Анна. Торчали лишь ее ноги.
Елизавета приподняла лошадь и перевернула ее на другой бок. Служанка лежала, не двигаясь, а фартук ее и одежда окрасились в красный цвет. Поломанный, остроконечный корень как копье вошел под мышкой Анны и вышел в области солнечного сплетения, разорвав одежду.
– Боже! Аннушка! – прошептала княжеская дочь и приподняла ее голову.
Девушка полузакрытыми глазами глядела на нее. Изо рта пошла маленькая струйка крови.
– Аннушка! Родная моя! – звала ее Елизавета.
– Ваша Светлость, – простонала она.
На глазах княжеской дочери скапливались слезы. Она хотела ей помочь, но не знала как, а в голову закралась мысль, что это последние минуты жизни Анны и больше она не увидит ее живой.
Елизавета подняла голову и посмотрела по сторонам, словно в надежде на то, что может кто-нибудь, есть поблизости. И вдруг где-то в стороне она услышала голоса и громкий смех. Понятно было, что это мужчины. У девушки появилась надежда, что, может, они смогут помочь Анне. Она даже не задалась
