механическую гадалку.
Это была старинная занимательная штучка, наследие довоенных вальсов, туфелек на низком каблуке цвета кофе с молоком и шляпок-таблеток.
Она припылила совсем близёхонько, и мы теперь поняли, почему нас так изумил её силуэт. Наши грубые души забыли картинки в детских книжках, старых киношек мы не смотрели и потому теперь с удовольствием рассматривали её.
Механическая гадалка остановилась – она засекла нас, только когда мы оказались в поле зрения её шальных глаз. Глаза были дивные, но пластик растрескался от долгой жизни на пыльных дорогах, и глаза косили во все стороны. Что-то при этом чудесное оставалось в них, помутневших как от бессонья, будто у живой красавицы.
Она вертелась на месте, юля на своём ходуном ходящем восьмиконечном хвосте, который гигантскими кольцами рос от тонкой талии.
Стоя на хвосте, который тускло мерцал когда-то свежей, а теперь затёртой гравировкой, она оглядела нас.
От талии выше она представляла собой красивую смуглую женщину, прикрытую чёрными богатыми локонами. Локоны не запылились – это было трогательно, так как эти старые несчастные игрушки сами приводят себя в порядок.
Я представил себе, как механическая смуглянка бережно расчёсывает своё богатство, как умывается в ручье – и у меня сердце защемило.
Такой я. Ха-ха.
Лицо самого чистого овала, как сквозь редкий дождь, сквозь патину трещинок и потёртостей развернулось к нам на длинной шее.
– Погадать? – Послышался отдельный от девицы низкий приятный голосок.
Быстро изучив нас, как настоящая гадалка, игрушка выбрала самое подходящее из её репертуара приветствие. Мне послышался лёгкий ох, и я скосился на медведя. Мне сделалось дюже интересно, как он относится к таким штукам.
Одного взгляда и прежде было довольно, чтобы понять – он сентиментален. Посмотрев на него пристальнее, гадалка почерпнула из своего лексикона несколько соцветий завлекающей программы:
– Суровый мужчина, хороший товарищ, дай ручку. Всё, как есть расскажу, ни в чём не совру, счастья нагадаю.
– Уже соврала. – Заметил я.
Девушка посмотрела на меня, и её левый огромный глаз закатил ореховую радужку к виску. Я устыдился.
– Не обращай на меня внимания, возьми в оборот сурового мужчину. – Примирительно посоветовал я.
Медведь, как ни странно, ни капли не смутился.
– Погадай сперва ему, красавица. – Прогудел он, и я выгнул губы коромыслом – гудение было вкрадчивое.
– Дай ручку, котик. – Обратилась гадалка ко мне. (Медведь фыркнул).
Я без дальнейших разговоров протянул руку – на случай, если я недооценил проницательность и всемогущество господ, приславших ко мне тварь, полезно разузнать о любых их методах. Что касается меня – то меня не убудет.
Гадалка приняла
