насчёт глаз я погорячился. В смысле, я дал маху, злоупотребив множественным числом. Око у него было одно, правое, ясное, цвет не определил бы и полицейский литератор, а левое как будто перечёркнуто грубым швом.
Волосы его, богатые числом, распадались двумя скобками над изрядным лбом. Подбородок ему тоже кто-то за семь поколений до него затеял забавный, что ли. Я автоматически даже посмотрел в небо – месяц поискал. Но месяц приладили к его лицу, видимо, чтобы предупредить тех, кто не сразу увидит то, что я-то сразу определил. Характер…
– Так кто же составляет ваше общество? – Жестом спросившись и садясь, продолжал я светскую беседу, как если б мы с ним были два лесоруба.
– У меня тут ученик.
– Где он?
Он повел рукой и чудно разулыбался.
– Со мною…
Я завертел головой и учтиво молвил:
– Быть может, у солдат его подблаженства что-то со зрением, не спорю… или вы владелец какой-нибудь летающей штучки, которая обрушит нам на головы бомбочку-вонючку?
Медведь неуверенно посмотрел бородой вверх и вбок.
Я потрогал свой карман – не тот, где пришпилена иголка.
– Но нет, я уверен, вы высоко цените двигательные реакции солдат его подблаженства.
Медведь снова влез:
– И если напарник у вас не в вещмешке, хотя бы частично…
– Фу. – Сказал я ему. – И всё же, – снова обратился я к собеседнику, не забывая об устройстве его лицевого угла, – если вы сочтёте не лишним удовлетворить наше любознание…
Человек легонько потрогал вещмешок и позвал:
– Мой друг… идите сюда. Шагом марш!
Медведь немедленно успокоился и с недоумённым состраданием посмотрел на человека.
Вещмешок завозился, и из недр его вышла фигурка в октаву высотой, – если брать октаву детской ручонкой. Фигурка носила военную форму и являлась рядовым.
Я услышал тихий ох, и, глянув косо, узрел то, за что заплатил бы деньги, если
бы время было невоенное.
Медведь под бородой побелел и поднял руку со стволом.
Встревожившись, как бы он не сделал какой невежливости, я привстал, но он, оказывается, всего лишь собрался обвести себя охранным жестом. Только руку перепутал.
– Маленький Народец, спаси и сохрани меня первый медведь…
Наш знакомец, ласково смотревший на солдата, крепко прошагавшего среди травы и вставшего у ботинка озёрного господина, перевёл взгляд на теряющего несгибаемость и оттого помилевшего медведя.
– О право, нет… не беспокойтесь. Я вас представлю…
Он обратился к солдату, поднёсшему два пальца ко лбу и застывшему.
– Ах, мой друг. – С лёгкой досадой возразил ему человек, наклоняя стёклышко пониже. – Оставьте это.
Я понял, что тут требуется.
– А-атставить! – Тихо рявкнул я.
Солдат опустил
