охапку сухих веток, Найдана в задумчивости присела на поваленный толстый еловый ствол. От старости с него уже облезла почти вся кора, открывая миру серую сухую древесину. Найдана коснулась ладонью гладкой, отполированной дождями и ветром древесины, и вдруг кое о чем призадумалась, поднялась и внимательно осмотрела дерево. Видать, оно давно уже тут лежит, вон как вьюны оплели ствол. Но муравьи еще не успели иструхлявить середину. Да, вот бы перетащить к избе это бревно, надолго бы дров хватило. Небось, в тех избах, где есть мужики, такими бревнами и запасаются. А где уж ей-то? Не потащит же она его волоком – не под силу. Да и какой-нибудь захудалой лошаденки у нее нет, а другой кто вряд ли свою даст. Вот и приходится складывать веточку к веточке.
Впрочем, почему это ей не под силу? Найдана торопливо скинула хворост в кучу, а сама снова подошла к бревну и коснулась его рукой. Она уже так делала. Помнится, полнехонькие ведра тогда стали легкими, как пушинки. Найдана сделала усилие, словно пытаясь поднять руку, не отрывая ее от дерева. Да, это не ведро… К тому же земля за те годы, что на ней лежал упавший ствол, приняла его в свои владения, намереваясь сделать своей частью. Это с виду побеги вьюна тонкие и слабые, на самом деле они цепко оплели дерево, которое когда-то свысока смотрело на них, а теперь оказалось в полной их власти. Однолетний вьюн возомнил себя победителем на безжизненном теле столетнего гиганта. Найдана чуть приподняла руку, не отрывая пальцев от серой древесины. Мертвое дерево охнуло, крякнуло и медленно потянулось за ее ладонью. Крепко вцепившись корнями в землю, побеги вьюна натянулись, все еще пытаясь удержать ствол, но дерево медленно и неумолимо тянулось следом за рукой Найданы. Земля под ним чвакнула, отпуская из своих объятий, но оставив себе на память остатки выложенной колыбелью коры. Вьюн, не желая сдаваться и расставаться со своим пленником и званием победителя, дернулся за ним, обрывая стебли и корни. Огромный ствол завис в воздухе, подчиняясь воле Найданы. Тут же разлился прелый запах потревоженной земли, сырости, грибов. Тонкие белые нити грибницы свисали снизу ствола реденькой седой бородкой.
– Ну и куда я с ним? – спросила сама себя Найдана. – Дотащить-то дотащу, а в деревне как объясню? Может, конечно, никому и дела не будет, но лучше не нарываться. Тем более сейчас.
Найдана со вздохом опустила руку, и толстый ствол, ухнув, тяжело упал в колыбель из собственной коры. Стараясь не смотреть в сторону поваленного дерева, Найдана сильнее затянула веревки на вязанке хвороста и, крякнув, взвалила ее на спину. Подняла еще пару толстых сухих веток, за которые зацепился взгляд, – уж никак не могла она их оставить, ведь зимой каждая щепочка на счету. Все, хоть глаза закрывай, а то вон там и вон там, в траве, валяются еще ветки, и тоже неплохие. А вон там, под рябинкой, вызывающе торчит небольшой крепкий обабок. Этак и не уйти будет! А вязанка уже полнехонька, назад тянет так, что приходится ссутуливаться и вперед наклоняться. Часто так бывает: ходишь, ходишь целый день по лесу, ищешь грибы ли, ягоды, да хоть
