передаю, чтобы по возможности не показывались. Императрицу их количество и так насторожило.
– Кто это? – останавливается вдруг на одной из лестниц, пытаюсь сообразить, о ком она. Вокруг никого, во всяком случае, в пределах видимости зрячих.
Четкий взгляд на стену, пытаюсь опознать с помощью омаа. Картина, что ли?
«Портрет императрицы Ливии», – передает Альбер, больше времени проведший во дворце, чем я. Повторяю вслух.
– Странно, – бормочет Ли. – Не похожа, неужели так изменилась?
Присматриваюсь. Зная, что именно искать, определить легче. От портрета исходит едва уловимое свечение, какое бывает у вещей, несущих частичку души своего творца. Приближаюсь, прикасаюсь рукой к полотну. Образ женщины проявляется немного четче – немолодая, уставшая, если я правильно определяю переданные эмоции. К сожалению, это не картина омаа, точнее сказать не могу.
Ноэлия
Разглядываю покойную свекровь, я ведь сразу догадалась, кто это в таком наряде и короне, только не узнала. Как же сильно надо болеть, чтобы за каких-то пятнадцать-двадцать лет стать совершенно не похожей на ту улыбчивую девочку с ямочками, как у моего мужа!
А ведь Ливия и на портрете улыбается, только от ямочек не осталось и следа!
Дарсаль бросает на меня взгляд, острое ощущение опасности подстегивает, заставляет переключиться от тревожных, пробирающихся в сознание мыслей.
– Интересно посмотреть на мать мужа, – улыбаюсь. – Жаль, что мне не довелось с ней познакомиться. Идем.
Показалось, за нами шли Слепые, но в парке их совсем не видно. Впрочем, помню, как умеют прятаться. Только от кого меня тут защищать?!
Дарсаль раскрывает надо мной зонт, с удовольствием беру его под руку, убеждаю, что вместе поместимся. Какой смысл мочить и охлаждать Стража, когда так приятно прогуляться… на время притворившись, будто нет никакого императора. Только темный парк, падающие листья и пропитавшая все насквозь дождевая вода.
Гуляем долго, наверное, часа два. Парк большой, а я здесь еще ни разу не бывала, каждая дорожка кажется заманчивой и возвращаться домой совсем не хочется. Потому что там придется снова встречать мужа и пытаться убедить в том, что мне с ним хорошо. А хорошо мне здесь и сейчас, медленно брести под дождем, говорить о чем-то, когда слова сами собой находятся и текут, или молчать, когда заканчиваются, и ощущать, что абсолютно не важно, говорим мы или нет.
– Где Иллариандр? – все же не выдерживаю, спрашиваю во время очередного затянувшегося молчания. Хочется быть готовой к его визиту заранее.
Дарсаль приглядывается словно сразу во все стороны.
– Пока еще внизу, моя госпожа.
– Внизу? А что он там делает?
– Точно не знаю, моя госпожа. Занимается проблемами охраны.
Дарсаль
Определенная мыслительная работа, некоторое недоумение.
– Это там, где нижние ворота Эфира? – выдает вдруг. Теряюсь. Наверное, не нужно было говорить,
