храп бабушки. Аполлинарии снился ночной клуб. Она танцевала с Мишей Медовниковым и была счастлива. Ей снова было двадцать пять.
Глава 3
Протанцевав во сне в ночном клубе до самого утра, Аполлинария проснулась, полной сил, энергии и отличного настроения. Затаились и вечный спутник радикулит, и заклятая подружка подагра. Даже мир вокруг казался ярче и отчетливее, как будто она стала лучше видеть. Так хорошо Аполлинария не чувствовала себя уже давно. Однако сполна насладиться жизнью мешало чувство вины – зря она вчера обидела Ксюшу. Придется искупать вину любимыми внучкиными оладушками.
Она бодро соскочила с кровати и решила пожертвовать ежедневной утренней зарядкой, чтобы не тянуть с завтраком. Хотя, судя по тишине в Ксюшиной комнате, торопиться было некуда. Наверное, внучка всю ночь просидела над проектом и теперь проспит больше обычного. Значит, есть время и оладушки сготовить, и утреннюю маску наложить. Вчерашний вид в зеркале настолько поверг Аполлинарию в уныние, что сегодня она решила сделать все возможное, чтобы изгнать из отражения уродливую мумию. Убедившись, что в холодильнике есть все необходимое для оладушек, она зашла в ванну.
Мужества взглянуть в зеркало у нее не хватило, и Аполлинария поспешно наклонилась над умывальником, чтобы поплескать в лицо водой. Потом резко открыла зеркальную дверцу навесного шкафчика и уставилась на пестрые ряды ярких флакончиков, которые сама же и накупила. Маску она обнаружила сразу, а вот где же тут пилинг для лица? Нужный тюбик спрятался на самой верхней полке за флаконом тоника и выскользнул из мокрых рук, закатившись под ванну. Она со вздохом наклонилась, раздраженно откинула упавшую через плечо тяжелую косу, нащупала тюбик. Есть! Сослепу собственная рука показалась ей гладкой и чистой, как в молодости. Привидится же такое!
Аполлинария разогнулась, больно ударилась о приоткрытую дверцу шкафа и вскрикнула. Старая клуша, так и голову пробить недолго! Тюбик снова выскользнул из рук, но она была занята другим: ощупывала гудящую от боли макушку. Вроде крови нет. Аполлинария закрыла зеркальную дверцу, и из отражения на нее испуганно глянула хмурая Ксюшка. Все-таки разбудила девчонку, не дала выспаться, обругала себя она, оборачиваясь.
– Ксюша, детка… – От звуков чужого, пронзительно-звонкого голоса она прикусила губу. Хуже того – в ванной, кроме нее, никого не оказалось. Дверь была заперта на щеколду.
Аполлинария медленно развернулась к зеркалу и уставилась в округлившиеся от ужаса глаза девушки, которая была ей прекрасно знакома. Та, кого она в первую минуту приняла за Ксюшу, была ее собственной двадцатипятилетней копией со старой фотографии. Только сейчас она была цветной, испуганной и живой.
– Боже мой! – только и смогла выдохнуть Аполлинария.
Губы ее молодого двойника повторили ее слова, а она сама поморщилась от боли в прокушенной губе. Двойник сделал тоже самое и оскалился во всю пасть, сделавшись
