ется смириться.
– Не могу поверить! – лицо Никс побагровело. – Долго вынашивал эту глупость? Я-то надеялась, что ты разрабатываешь очередной хитрый план, как вытащить Орден из дерьма.
– Истерика? – Брови Джулиуса иронически изогнулись. – Если тело найдут, его доставят сюда. Это не первое предательство, и не последнее. Возьми себя в руки. Если ты не способна успокоиться, представляешь, что чувствуют другие Тени? Те, кто знал Тони. Иногда я думаю, что все мы просто бомбы замедленного действия. Одному богу известно, когда кого сорвет с катушек. Но спросить его не получится. Нам запрещена религия.
– Шутишь в такой момент? – Тень нахмурилась.
– Полегчало? – Коллоу достал из ящика плотно закрытую бутылку виски.
Джулс придирчиво взглянул сквозь стекло на коричневую жидкость.
– Меньше половины… – протянула Корникс. – Если ты не прикладывался все эти годы, значит… мы стольких потеряли.
– Стаканы в шкафу. Льда нет, прости. Как-нибудь так. – Он с усилием вынул пробку.
– За Тони или… за нее? – как бы между прочим спросила Никс, распахивая тяжелые створки.
– За обоих, – выдохнул Коллоу.
Слова крутились на языке, но никак не желали наружу. Сухая формулировка: преступление против Ордена. Леди Ева Шепард не подчинилась прямому приказу, нарушила все положения декрета о невмешательстве и жестоко убила сэра Антонио Карвальо, посланного взять ее под стражу. Горстка строк в рапорте и невероятных размеров скандал за ними. Еще и совершенно не вовремя! Люди слишком давно всерьез не воевали, и мир трещал по швам.
– Почему всегда больно? – проглотив жгучую жидкость одним глотком, прошептала Корникс.
– Потому что алкоголь гадость. Но традиции, ничего не поделать, – Джулиус поставил стакан донышком вверх на крышку стола.
Он прекрасно понимал, что речь не о том. Тянуть бессмысленно.
– Наказание за предательство однозначно. Ни объяснений, ни лазеек. Подозреваю, что Ева не собирается сдаваться без боя. Вопрос в том, кого еще она заберет с собой, прежде чем будет остановлена.
Корникс достала сигарету. Джулс хотел возразить, но вовремя одернул себя. Не сегодня.
– Скажешь Танглу? – прямо спросила Тень.
– Он мой друг.
Фраза сорвалась с языка сама собой. Храбрый мальчишка оказался сильнее многих, но на его долю и так выпало достаточно за последние годы. Сначала покончила с собой Уиквилд, за ней Борджес предал Орден, потом Маркус погиб, сошла с ума Виатрикс, а теперь это. Пара его наставника убила Танцора и представляет угрозу для всех. Не слишком ли?
– Это не ответ. – Никс закашлялась.
– Он все равно узнает, – пожал плечами Коллоу.
– Струсил? – Тень подалась вперед. – Если Руфус и правда твой друг, ты сам расскажешь ему. Никаких писем. Встретишься с ним лично, сядешь, как со мной, и поговоришь. Надо будет… выпьешь. Не смей морщиться!
Зеркало на столе дернулось и завертелось, избавив Джулиуса от продолжения разговора.
– Тело обнаружено? – вместо приветствия осведомился он.
– Сэр, вы должны понимать, что тот мир постигла катастрофа… – начал реконструктор заранее подготовленную речь.
– Если от Карвальо остался хоть ноготь, я хочу его видеть, – отрезал Коллоу.
– Вы недалеки от истины, – признался тот. – Останки на опознании. Мы не уверены, что фрагменты принадлежат Сэру Антонио Карвальо. Как только эксперты закончат с ними, вы будете поставлены в известность.
– Когда? – уточнил Танцор.
– В ближайшее время, – вполне уверенно ответил реконструктор, попрощался и пропал.
Никс потушила сигарету в пустой стакан и поднялась на ноги.
– А может, никакого предательства не было? Только нарушение декрета? Вдруг причиной смерти Карвальо стал катаклизм? – Джулс сам не верил, что говорит это.
– У нас есть показания связного Карвальо, снятые смотрящими в ночь, – покачала головой Корникс.
– Пусть попробуют еще раз, – уперся он. – Мне нужно больше деталей. Ошибка будет стоить слишком дорого. Займись этим.
– Я-то займусь, – устало улыбнулась Тень. – Но ты все равно поговори с Танглом. Не откладывай. Это коснется его в любом случае. Даже дважды.
– Нет! – неожиданно резко возразил Джулиус.
Никс промолчала. Она махнула рукой и вышла из кабинета. Так или иначе, Джулс последние месяцы чувствовал себя трусом. Ему не хватило смелости открыть Корникс правду о них и
