однако ж я по возможности к тому ево принудил (понеже сам, ваша милость, изволишь ведать, что здесь шпигам весма быть не надлежит)»405. Видимо, в целях конспирации А. Д. Меншиков именует русского царя «господин капитан».
А для литовского гетмана слово спег оставалось нейтральным по стилистической окраске – он так называет своих осведомителей. «А ныне краткое чиню доношение, что пошедчи з господином генералом Боуром на Ковно в намерении на неприятеля ударить, которой от Жолудки до Алыки роз<по>ложился, – писал русскому царю 11 марта 1706 г. великий гетман литовский Михаил Серваций Вишневецкий, – но в Ковне чрез спегов моих получил ведомость, что с 5 000 шведов со всеми поляками, которых около 100 хоронгвей, в Вил<ь>ню пошли»406.
23 апреля 1715 г. вступил в действие «Артикул воинский с кратким толкованием»407, представлявший собой первую попытку систематизации российских уголовно-правовых норм. В «Артикуле» слова лазутчик и шпион рассматриваются как синонимы, имеющие отрицательный семантический оттенок. Так, в главе «О измене и переписке с неприятелем» встречаем: «Никто из пленных да не дерзает письма свои сам запечатывать и тайным образом оныя пересылать… Ежели пленной против сего поступит… он подобно шпиону почитается или лазутчику, посланному от неприятеля, дабы о состоянии неприятельском уведомится, которые по воинскому резону и обыкновению повешены бывают»408. Здесь к термину лазутчик пришлось добавить пояснение «посланный от неприятеля», а шпион уже понимается однозначно: это враг. Буквально слово в слово этот текст был повторен в 16-й главе «Устава воинского» 1716 г. «О измене и переписке с неприятелем409.
В уже упоминаемой «Тилемахиде, или Странствовании Тилемаха, сына Одиссеева» 1766 года В. К. Тредиаковский не ограничился пояснением слова прелагатай словом лазутчик, а счел необходимым под буквой «ш» в «Указании вещам по алфавиту» привести следующее толкование: «шпионы, по-нашему лазутчики и подзорщики Адрастовы»410. Здесь, в поэтическом художественном произведении, однако, слово шпион применено к сторонникам Адраста, своим людям. На протяжении всего XVIII века это слово, скорее всего, по-разному воспринималось русскими людьми: военные раньше стали употреблять его для обозначения вражеского осведомителя, а в литературных кругах оно оставалось нейтральным.
Почти одновременно со словом шпион появляются производные от него: шпионство, шпионка, несомненно, с отрицательной стилистической коннотацией, что отразилось в воинских документах.
Летом 1704 г. в ходе Северной войны русскими войсками был взят принадлежавший Швеции город Дорпат (Дерпт). «Дерпские жители иноземцы ездят в уезд для покупки себе хлеба и всякаго запасу, – писал в докладе на имя Петра I обер-комендант Дерпта Кирилл Алексеевич Нарышкин в начале 1706 г., – а неприятель стоит тут же в уезде, и те дерптские жители всегда с неприятелем видятца, и от того опасно шпионства; а ежели их из города не выпускать, то им прокормитца нечем. И о сем что ваша
