и все больше напоминает воздушную мыльную пену в тазу. Мне очень хочется домой. Подбежать бы к цинковой ванне и окунуться в прохладную воду. Но до дома ещё далеко, и я снова засыпаю.
– Обед! – едва слышно доносится до меня голос папы. – Просыпайся, напарник!
Я вылезла из душной кабины и присела рядом с ним на ватник. Папа развернул узелок. Бабушка собрала в дорогу харчи. Харчи – это наша еда: яйца, хлеб, огурцы, сало, помидоры и лук.
Неожиданно из-за акации показалась подвода. На ней восседал маленький старичок, похожий на сказочного гномика: «А вот и холодная водичка, работнички!»
У гномика нет, наверное, половины зубов. И тётушка сказала бы, что с ним надо серьёзно поработать.
На подводе стоит огромная бочка с деревянной крышечкой, ведро и маленький ковшик. Я беру ковшик, черпаю воду. От холодной воды болят сразу все зубы, трудно дышать. Наверное, зубы выпадут, и я тоже стану гномиком. Но я продолжаю пить, пью и не могу напиться. Потом, оторвавшись от ковшика, обливаю плечи, спину и ноги.
В бочке плавают длинные зелёные нитки бус.
– Папа, а зачем здесь эти бусы? Их потеряла принцесса, а добрый дедушка-гномик спрятал в бочке, чтобы их не украли? – Я вопросительно смотрю на папу.
– Вот выдумщица, – смеётся он. – Это «чёртов орех». Его кидают в бочку, чтобы вода не выплескивалась, когда этот скакун пойдёт рысью. А ты зачем облилась? Водица – студёная криница, близко до больницы. Теперь заболеешь, напарник.
– Дык, и по стерне ходила, смотри, все ноги до колен поцарапала, – погрозил мне пальцем весёлый водовоз. – Тута змеи есть, они мышек-полёвок гоняють. Их комбайны растревожили. А у тебя и платье-то с подпояской, попадёт чего за пазуху, так не вытрясешь ужо.
Мне становится страшно, и я больше не хочу гулять по степи и трясти «ужо».
Лошадь в упряжке машет мне хвостом, а я глотаю слёзы. Я не люблю, когда меня ругают, а лошадь меня жалеет. Лошадь старая, облезлая, вся шкура в пятнах. Вокруг нее роятся мухи. Я плачу еще громче. Теперь мне жалко не только себя, но и лошадь.
– Погоняй слепней, деточка. Заели, проклятые, Лысуху. – Старичок протягивает мне большую колючую ветку акации. На ней красивые гроздья белых цветов. Это кашка, она вкусно пахнет.
Я стучу по спине лошадку. Не больно? Нет, лошадке нравится. Она фыркает и бьёт копытом. Слепни – это, наверное, слепые голодные волки из лесопосадки. Очень злые. А дедушка – добрый. Папа называет его водителем кобылы.
– Да не кобыла это, а мой напарник, – смеётся «водитель», и Лысуха важно кивает головой. Дедушка даёт папе целую кошёлку маленьких пёстрых яичек: «Это Перепёлкины, она не вернулась в гнездо».
– Сегодня по такой жаре мы и перепелов будем выводить в машине! – Папа весело подмигивает старичку. А мне жалко Перепёлкину мать. Придёт в гнездо, а деток нет. И я опять
