да ещё из посольств кто-нибудь в невозвращенцы лупанёт. Тут именно надо найти – кто? и как можно скорей.
– Гм-м… – подумал Абакумов. – Так что с чем сравнивать, не пойму?
– Ленту с лентой.
– Ленту с лентой?.. Да, когда-то ж надо эту технику осваивать. Селивановский, сможете?
– Я, Виктор Семёныч, ещё не понимаю, о чём речь.
– А чего тут понимать? Тут и понимать нечего. Какая-то сволочь, гадюга какой-то, наверно, что дипломат, иначе ему неоткуда было узнать, сегодня вечером позвонил в американское посольство из автомата и завалил наших разведчиков там. Насчёт атомной бомбы. Вот угадай – молодчик будешь.
Селивановский, минуя Осколупова, посмотрел на Яконова. Яконов встретил его взгляд и немного приподнял брови, как бы расправляя их. Он хотел этим сказать, что дело новое, методики нет, опыта тоже, а хлопот и без того хватает – не стоит браться. Селивановский был достаточно интеллигентен, чтобы понять и это движение бровей, и всю обстановку. И он приготовился запутать ясный вопрос в трёх соснах.
Но у Фомы Гурьяновича Осколупова шла своя работа мысли. Он вовсе не хотел быть дубиной на месте начальника отдела. С тех пор как он был назначен на эту должность, он исполнился достоинства и сам вполне поверил, что владеет всеми проблемами и может в них разбираться лучше других – иначе б его не назначили. И хотя он в своё время не кончил и семилетки, но сейчас совершенно не допускал, чтобы кто-нибудь из подчинённых мог понимать дело лучше его – разве только в деталях, в схемах, где нужно руку приложить. Недавно он был в одном первоклассном санатории, был там в гражданском, без мундира, и выдавал себя за профессора электроники. Там он познакомился с очень известным писателем Казакевичем, тот глаз не спускал с Фомы Гурьяновича, всё записывал в книжку и говорил, что будет с него писать образ современного учёного. После этого санатория Фома окончательно почувствовал себя учёным.
И сейчас он сразу понял проблему и рванул упряжку:
– Товарищ министр! Так это мы – можем!
Селивановский удивлённо оглянулся на него:
– На каком объекте? Какая лаборатория?
– Да на телефонном, в Марфине. Ведь говорили ж – по телефону? Ну!
– Но Марфино выполняет более важную задачу.
– Ничего-о! Найдём людей! Там триста человек – что ж, не найдём?
И вперился взглядом готовности в лицо министра.
Абакумов не то что улыбнулся, но выразилась в его лице опять какая-то симпатия к генералу. Таким был и сам Абакумов, когда выдвигался, – беззаветно готовый рубить в окрошку всякого, на кого покажут. Всегда симпатичен тот младший, кто похож на тебя.
– Молодец! – одобрил он. – Так и надо рассуждать! Интересы государства! – а потом остальное. Верно?
– Так точно, товарищ министр! Так точно, товарищ генерал-полковник!
Рюмин, казалось, ничуть не удивился и не оценил самоотверженности рябого генерал-майора. Рассеянно
