его формой. Всякая частная сфера имеет здесь политический характер или является политической сферой; другими словами, политика является также характером частных сфер. В средние века политический строй есть строй частной собственности, но лишь потому, что строй частной собственности является политическим строем. В средние века народная жизнь и государственная жизнь тождественны [Маркс, Энгельс. Т. 1. С. 254–255].
В феодальном обществе отношения собственности таковы, что знать воспроизводит себя главным образом благодаря силовому присвоению прибавочного продукта крестьянского труда, используя административные, военные и политические средства. С этой точки зрения первостепенное значение, которым в традиции Вебера – Хинце обладает политическая сфера, покоится на абстрагировании, в котором политическая форма освобождается от своего экономического содержания и наделяется автономным каузальным или типологическим статусом. Однако именно в этой политической сфере развертывается борьба за прибавочный продукт.
Таким образом, тезис о несоизмеримости, как мы видим, покоится на иллюзии. Построение теории тождества экономического и политического в рамках концепции тотальности не просто предлагает альтернативу веберианским идеальнотипическим или плюралистским описаниям. По сравнению с односторонними абстракциями оно оказывается действительным приростом в объяснительной силе и эпистемологической строгости. «Внеэкономическое принуждение» в форме особых политических способов присвоения прибавочного продукта – это центральный аналитический принцип, необходимый для понимания феодальных обществ.
Восстановление идеи внеэкономического принуждения требует дальнейшего прояснения одного из центральных понятий Маркса, а именно производственных отношений, как и их места в теории государства. В одном своем ключевом тексте Перри Андерсон систематически развертывает все моменты внеэкономического принуждения как differentia specifica, отличающего некапиталистические общества от капиталистических:
Все способы производства в классовых обществах, предшествующих капитализму, извлекают прибавочный продукт труда от непосредственных производителей средствами неэкономического принуждения. Капитализм – первый способ производства в истории, в котором средство по изъятию прибавочного продукта у непосредственного производителя является по форме «чисто» экономическим, трудовым контрактом; равный обмен между свободными агентами, ежечасно и ежедневно воспроизводящий неравенство и угнетение. Все иные предшествующие способы эксплуатации осуществлялись с помощью внеэкономических способов: родовых, традиционных, религиозных, юридических или политических. Вот почему, в принципе, невозможно объяснить их из собственно экономических отношений. «Надстройки» родства, религии, права или государства с необходимостью входят
