читая по-английски, я попыталась поискать информацию в зарубежных СМИ. Скоро стало понятно, что и они обращаются с информацией крайне вольно. Даже беседы с беженцами из Украины понимания ситуации не приносили. За первые же месяцы «украинских» событий – в особенности когда начались военные действия и в город стали приезжать беженцы – стало понятно, что и беседы с очевидцами не приносят нам понимания, что же там происходит у братьев-славян, кто прав, а кто не прав. Клубок закручивался все туже, в воздухе витали растерянность и ожидание самого худшего сценария развития событий. Возможно, кому-то это давалось без особых проблем. Я же, со своей тонкой нервной организацией и способностью к сопереживанию, просто физически болела от происходящего вокруг меня, в том числе и в информационном пространстве. Одно было понятно: очень жалко людей, очень жалко всех нас, кому выпало проживать эти времена…
Помню, как мы ехали домой после одного из рекламных мероприятий в области. Погода была дождливая, глаза очень уставали от напряжения. Решили затормозить на заправке, отдохнуть, перекусить. В кафе познакомились с двумя женщинами, они оказались беженками из Донецка. То, что они рассказывали – бомбежки, насилие с обеих сторон, голод, гибнущие дети, – взрывало мозг, заставляло тяжко биться сердце. Я впервые за свою долгую жизнь оказалась в такой ситуации и не знала, как себя вести. Одновременно хотелось убежать и не слышать – и немедленно чем-то помочь. Они сидели передо мной, две обычные тетки, встреть на улице – и не заметишь. А внутри у них был ад; я уверена, что, переживи человек такое, он просто не может остаться прежним, не может не измениться.
Когда настал момент оплачивать счет, у них не оказалось наличных. Сергей попытался оплатить наш общий счет самостоятельно – женщины отказались, шумно возмущались и интересовались, есть ли поблизости банкомат. С обратной стороны заправки был небольшой магазин, девушка-официантка сказала нам, что там можно снять деньги. Договорились, что мы немного подождем, женщины сходят в магазин и вернутся к нам. Я решила сходить в туалет и вышла с заправки чуть раньше. Когда я стала застегивать в кабинке джинсы, молния зацепила легкий шарф, концы которого при наклоне попали в застежку. Так что пришлось задержаться, пыхтеть, возиться, пытаясь не сломать застежку и одновременно не порвать шарф.
В этот момент я услышала, что в туалет вошли наши случайные знакомые.
– Так, значит, сейчас выходим из туалета, и сразу в машину иди, уезжаем.
– Погоди, нам же еще в банкомат идти, нас ждут же на заправке.
– Ты меня слышала? Выходим и уезжаем!
– Нехорошо как-то. Хорошие люди, даже заплатить хотели за нас. Неудобно убегать-то.
– Неудобно тебе?! Да из-за них, людей этих хороших, у нас вся жизнь под откос! Петро твой погиб, мой мужик, считай, сгинул – видела его последний раз два месяца назад, где он и что – неизвестно теперь. А ей, видите ли, неудобно! Пусть платят!
Быстро управившись с делами, так и не обнаружив в кабинке меня, они вышли.
У меня так горели
