Так что связь всё равно есть. Но пусть сосна лучше растёт себе и смотрит на реку».
– Я всё равно хочу научиться видеть по-волчьи, хотя бы попробовать, – настаивала я.
– Хорошо, – согласился волк. – Давай с начала. Вот это – Север. Вот это – река. Вон там, подальше, – высокие холмы. Правильно?
– Ну да.
– Ну нет! – зарычал волк. – Это взгляд чужака, который едет на поезде и видит в окне реку и сопки. Потому что Север – это крылья, лапы, копыта, потому что река – это планета, а сопки – это дом. Раз ты здесь родилась, ты должна это знать. Чувствовать!
Волк не на шутку разошёлся, он хотел мне всё рассказать, всё показать, наделить меня другим зрением, которым я смогла бы иначе увидеть наши заполярные земли. С тех пор всё, что я знаю о Севере, я знаю от совиного волка Бубо.
22 июля – последний полярный день. Солнечное время понемногу пойдёт на убыль, уступит место полярной ночи. И утром будет темно, и днём будет темно, и ночь никак не настанет, потому что никак не закончится.
– Но это несправедливо! – возмутилась я. – Почему у других нет полярной ночи? А мы должны жить без солнца!
– Потому что другие не знают, что такое полярный день, – спокойно ответил волк. – В природе и в жизни свои законы: всем даётся разное и неповторимое. Если ты не умеешь ценить то, что у тебя есть, как тебе сможет понравиться что-то ещё?
Я подумала, что и в самом деле полярная ночь, как и полярный день, – это что-то совсем незнакомое и непривычное для очень и очень многих. Но им дано другое – непривычное и незнакомое мне. И может, какой-нибудь островитянин, облокотившись о баобаб, или мексиканец, или вообще туземец украдкой мечтает: «Вот почему у нас нет полярного дня? Почему у нас так быстро темнеет?» А я помню, что на юге быстро темнеет: папа рассказывал про далёкие жаркие страны.
Наблюдение за северными птицами
22 июля жизнь в Заполярье ещё совсем летняя, но перелётные птицы уже собираются на зимовку в Европу и Африку и скоро закричат, захлопают крыльями, засуетятся, улетят.
Бубо очень любил птиц – но не есть, а изучать их, наблюдать за ними. Любил перелётных – за то, что они всегда возвращаются в одни и те же места в течение многих лет, за то, что не боятся короткого северного лета и научились особенной дружбе. Да-да, на севере перелётные птицы строят свои гнёзда близко друг к дружке и высиживают яйца, поглядывая на соседей:
– Ну что, утка, сколько яиц греешь под пером и пухом?
– Сколько ни грею – все мои!
Правда, больше шестнадцати яиц в одном гнезде и не встретишь.
– Количество – не главное! – заявил волк. – Главное в птичьих яйцах что?
Я понятия не имела, что там может быть главным. Да и разве может быть главное у птичьих яиц? У птиц понятно: крылья и голос. Но у шариков из скорлупы…
– Главное – большие они или нет, – ответила я, потому что нужно же было что-то ответить. Я чувствовала: Бубо не любит, когда на его вопросы не отвечают.
