и если наша любовь – не обман, различие в происхождении не должно повредить нашему счастью…
– Эдуард, вы не спите? – прошептала она мне на ухо.
– Нет. Я разбудил вас?
– Тоже нет. Я проснулась сама, и довольно давно. А теперь услышала, как вы вздохнули.
– Что, уже светает? – спросил я.
– По-моему, еще темно.
– Я, наверное, должен подвинуться. Боюсь, я и так вас почти раздавил.
Ее руки, все еще обнимавшие меня за шею, на мгновение сжались чуть сильнее.
– Пожалуйста, оставайтесь на месте.
– Мне вовсе не хотелось бы удерживать вас силой.
– Это я вас удерживаю. Вы, оказывается, очень неплохо заменяете собой одеяло.
Я слегка приподнялся, почти касаясь лицом ее лица. Вокруг нас в темноте шуршали, перешептывались листья. Я торжественно произнес:
– Амелия, я должен кое-что вам сказать. Я всей душой люблю вас.
И вновь ее руки сжались чуть сильнее, опуская мою голову вниз, пока наши щеки не соприкоснулись.
– Эдуард, милый, – ласково проговорила она.
– Вы больше ничего не хотите мне сказать?
– Только одно… Мне очень жаль, что так получилось.
– Вы меня не любите?
– Не знаю, Эдуард.
– Прошу вас, будьте моей женой. – Я не видел, но почувствовал, как она покачала головой. Но вслух она ничего не ответила. – Вы выйдете за меня, Амелия?..
Она продолжала молчать, и я ждал, не в силах скрыть волнение. Амелия лежала теперь неподвижно, руки ее были сомкнуты у меня за спиной, но оставались спокойными и безучастными.
– Просто не могу представить себе жизни без вас, Амелия, – сказал я. – Мы знакомы, в сущности, так недавно, а кажется, будто я знал вас всегда.
– Мне тоже так кажется, – откликнулась она почти неслышно, каким-то безжизненным голосом.
– Тогда прошу вас – выходите за меня замуж. Когда мы доберемся до населенных мест, то разыщем британского консула или священника-миссионера и сможем пожениться немедля.
– Не надо говорить о таких вещах.
Я спросил, совершенно упав духом:
– Вы мне отказываете?
– Ну пожалуйста, Эдуард…
– Вы уже обручены с другим?
– Нет, и я вам не отказываю. Но, по-моему, не следует говорить об этом, пока наши перспективы не определились. Мы даже не знаем, в какой стране находимся. А следовательно…
Она запнулась. Ее слова звучали неуверенно и неубедительно.
– А завтра, – настаивал я, – когда мы узнаем, куда нас занесло, у вас отыщется какой-нибудь другой предлог? Я ведь спрашиваю вас только об одном: любите ли вы меня так же, как я люблю вас?
– Не знаю, Эдуард.
– Я люблю вас больше самой
