полномочия. Я обещаю следовать блестящему примеру его служения своей родине и народу, и в этом, я надеюсь, мне помогут верность и любовь тех, чьей королевой я буду называться, и советы избранного ими парламента. Я прошу Господа дать мне мудрость и силы с честью выполнить нелегкую задачу, которую жизнь возложила на мои плечи в столь молодом возрасте. Мне тяжело говорить, поэтому сегодня я скажу лишь, что всегда буду следовать заветам отца и отдам все свои силы на улучшение благосостояния моих народов, живущих во всех уголках нашей планеты”.
Принц Филипп, находившийся в зале в качестве члена Тайного совета, выступил вперед, слегка наклонив голову, и прошел к двери, согласно этикету, на два шага позади молодой королевы. Он еще не знал, что символическая роль принца-консорта[24], которую ему предстоит играть всю жизнь, станет еще более унизительной, так как дети от его брака с Елизаветой получат фамилию матери: Виндзор, а не Маунтбеттен.
После восхождения Елизаветы на трон при дворе разгорелся нешуточный спор. Дядя Филиппа заявил, что правящим домом отныне должен являться дом Маунтбеттенов, а не Виндзоров. это заявление было воспринято в штыки королевой-матерью. Сама же молодая королева пребывала в растерянности: по совету премьер-министра Уинстона Черчилля в замужестве она отказалась брать фамилию супруга, чем вызвала его безудержный гнев. А теперь и ее дети, Чарльз и Анна, оказались записаны на ее фамилию. Именно тогда Филипп бросил фразу, ставшую знаменитой:
“Я – единственный мужчина в королевстве, кто не может дать детям свою фамилию! Кто же я, как не чертова амеба?” Видя, как расстраивается ее обожаемый муж, Елизавета приходила в отчаяние. Итогом долгого обсуждения стало решение о том, что Чарльз и Анна останутся Виндзорами, остальные же наследники будут носить фамилию Маунтбеттен-Виндзор.
В феврале 1960 года на свет появился второй сын королевской четы – Эндрю Маунтбеттен-Виндзор. В знак преданности мужу, которого она продолжала безмерно любить, Елизавета назвала мальчика в честь отца Филиппа – Андреем.
В декабре 1952-го во время подготовки своей первой Рождественской речи королева столкнулась с одной из неприятнейших особенностей Лондона середины ХХ века – смогом. Самый ужасный “гороховый суп” – таким густым был туман – наблюдался с 4 по 9 декабря 1952 года. Смог налипал на окна, оставляя за собой потеки жирной грязи. Видимость сократилась до нескольких шагов, и движение в Лондоне практически встало.
Автобусы не ходили, даже “скорые” не могли проехать, больным велено было добираться до больниц самостоятельно. Лондонцы пробирались по улицам, завязав носы и рты носовыми платками, и, как слепые, ощупывали зонтами дорогу перед собой, чтобы не сойти с тротуара на проезжую часть. Проведенные правительством медицинские исследования показали, что всего за месяц смог стал причиной смерти четырех тысяч лондонцев, а более ста тысяч человек в связи с ужасным загрязнением окружающей среды попали в больницу.
Несмотря
Принц-консорт (
