я вероломство яда,Чтоб эту низость победить!
Но яд и меч в пренебреженьи!
Не вняли мне, ответив так:
«Ты не достоин избавленья
От рабства подлого, дурак!
И если мы твои оковы
Усилиями раздробим,
Ты поцелуем роковым
Труп воскресишь вампира снова!»
«Я эту ночь провел с Еврейкою ужасной…»
Я эту ночь провел с Еврейкою ужасной,
Как возле мертвеца простертый мертвый труп;
Я начал размышлять вблизи продажных губ
О грустной красоте, где я погиб, бесстрастный.
Представил я ее величье от рожденья:
Красой и силою зрачок вооружен;
На ней – душистый шлем волос сооружен, —
Я, вспомнивши о нем, воспрял для наслажденья.
Я умиленно стан расцеловал бы твой,
Богатство б разметал я ласк моих упорных
От свежих ног твоих до кос прекрасно черных, —
Когда б могло хоть раз вечернею порой
Невольною слезой, жестокая царица,
Великолепие холодных глаз затмиться!
Посмертные укоры
В тот час, когда уснешь ты, кто мрачна, красива,
И черный мраморник воздвигнут над тобой,
Тебе заменит дом, альков прекрасный твой,
Пустой, глубокий ров, могильный склеп
дождливый,
И ляжет камень плит над грудью боязливой,
Над телом, чтоб мешать всей прелести былой,
Чтобы не слышался отныне сердца бой,
Чтоб не было у ног походки шаловливой.
Наперсница мечты неконченой моей, —
Могила, – ты всегда поймешь поэта цели, —
И в мраке медленных, лишенных сна ночей
Шепнешь: «Распутница несовершенств! Ужели
Не знала ты, что труп жестоко слезы льет?»
– И червь, как совести укор, тебя пожрет.
Кошка
Нa влюбленное сердце клади поскорей
Свои когти, ко мне подойдя ты,
Чтоб я мог погрузиться в красоты очей,
Где с металлом смешались агаты.
На досуге я голову глажу твою,
Эластичную спину лаская,
В электричество тела я руку сую,
Наслажденье при том обретая.
Я любимую вижу, мечтая! Зверек,
Словно твой, ее взгляд, с жалом схожий,
Меня колет; и холоден он, и глубок;
И плывет вкруг каштановой кожи,
К голове поднимаясь от пят,
Воздух пряной струей, – роковой аромат.
Duellum[3]
Два воина, сойдясь, вступили в бой великий,
И воздух пачкают горячий пот и кровь;
– Железа звяканье и эти игры – крики
Их юных дней, что в плен себе взяла любовь.
Мечи поломаны, как молодость разбита
У нас, любимая, – но острие ногтей
Заменит им и меч, и их кинжал сердитый.
– Безумие сердец,
Поединок (
