солнца, осенью – весны.
На снег пописаешь, а он не тает —
Вам в это вряд ли въехать, пацаны…
Орищенко, черёд твоей «Цыганочки»,
Возьми аккорд, не мучь гитару зря.
Давай с тобой дребезданём по баночке,
Поднимем стопки, словно якоря.
За то, чтоб нас запомнили такими,
Какие, слава богу, мы пока,
За нас с вами, за хрен с ними,
За сбычу мечт и пруху ништяка.
Если я спешил с грядущим встретиться,
То теперь уже не тороплюсь.
Мне там ничего, увы, не светится:
Ни разбогатею, ни женюсь.
Ни зажгу, ни вспыхну, ни построю,
Ни открою тайны никакой.
Нет, в конце, конечно, я куда – то дверь открою,
Но лучше бы её открыл другой…
Орищенко, а ну, пошарься в сумочке —
Мир рушится, колосники горят!
Давай зафурлупеним по сюсюмочке,
Поднимем стопки, словно якоря.
За то, чтоб нас запомнили такими,
Какие, слава богу, мы пока,
За нас с вами, за хрен с ними,
За сбычу мечт и пруху ништяка!
Рассуждения совхозного конюха Фелетёра Лазаревича о дружеских визитах
Жена моя – ну чистая акула!
Нашёл же радость на свою беду.
Она мне душу всю перевернула:
«Желаю в отпуск только в Гонолулу!
На крайний случай в эту… в Катманду.
Взвалил весь дом, босяк, на бабьи плечи,
А жизнь идёт – я в ящик – то смотрю.
Возьми Настюху, Рейган, Ритку, Тетчер:
Там, что ни день – то съезд, то бал, то вечер…
Я уж про наших дур не говорю.
У дур мужья хотя и паразиты,
И из – за них нет ничего нигде,
Но жён таскают скрозь – на все визиты…
Короче так: хоть требуй, хоть проси ты,
Но чтоб была я нынче в Катманде!»
Борзеет баба, как лошак на ковке,
Не слушает ни ласки, ни вожжей.
И я тогда пустился на уловки:
«Сначала шлифанёмся в Беляковке,
А с Катмандой решим вопрос позжей.
Приём устроим, сходишь к деткам в школу,
Я в Конюховке заварганю речь.
В село с собой прихватим пепси – колу,
Чтоб было всё путём, по протоколу,
На уровне международных встреч.»
Уговорил. Отправились на пару,
На «Аннушке», конечно, не на «ТУ».
Дружок по кличке Шайба, кореш старый,
Он там у них начальник стеклотары,
Встречал нас гимном в аэропорту.
Ой, не к добру я ехал
