ог
Она бежала по перелеску к речке так быстро, насколько это позволяло ее платье, цепляющееся своим подолом за ветки кустов. Волосы, собранные в недлинную косу, растрепались, а платье на груди было разорвано так, что ей приходилось придерживать его рукой, скрывая грудь. Белый халат, зацепившийся за ветку, так и остался на ней. Слезы застилали глаза, она бежала почти вслепую. Добежав до пологого берега реки, резко остановилась и опустилась на песок. « Господи, прости меня! Прости! Я не хотела причинить ему вреда, а уж тем более убить. Он сам виноват во всем, но кому это теперь интересно. Это была последняя капля моего терпения. Я виновата лишь в том, что слишком долго для всех старалась быть хорошей, полезной и все ждала, когда окружающие поймут это. Мне не нужна была их благодарность, достаточно было простого человеческого общения. Но они истолковывали все по-своему и принимали безотказную, молчаливую, удобную «амебу». А я ждала, ждала, и в очередной раз, упиралась в непробиваемую стену равнодушия и непонимания, – говорила сквозь слезы девушка в никуда, утирая слезы подолом разорванного платья. – За что он так со мной? Я уверена, что он не помнит даже моего имени, а вот напомнить о том, что я «чучело», «страшное чучело», не забыл. Мало того, распустил руки. Я меньше всего виновата в том, что стала такой, мне очень хочется исправить положение, но пока это невозможно. Думаю, теперь и в ближайшем будущем, мои планы неосуществимы. Его семья станет на его сторону, и мне остается надеяться только на Господа Бога». Девушка даже не обратила внимания на молодого человека, который закончил свой бег и остановился рядом с ней. Это был Андрей Александрович Миронов.
– Тина, я тебя едва отыскал. Бегаешь ты, как атлет, а может быть, я старею, – сказал Андрей Миронов, переводя дух от бега и присаживаясь рядом с ней. – Ты что, Тина, топиться собралась из-за этого дурака?
– Нет, Андрей Александрович! Я слишком хорошо плаваю, чтобы утонуть в тихой, спокойной воде. Как Вы думаете, полиция скоро приедет? – спросила она, глядя мимо Миронова. – Я посижу здесь недолго и вернусь. Не переживайте, я вернусь, не сбегу. За свои поступки надо отвечать.
– Тина, ты сейчас о чем? Какая полиция? Олег жив, хотя не совсем здоров, но ты здесь не причем. Он уже давно болен на всю голову. Если кому и идти в полицию с заявлением, так это тебе. Ни я, ни Сергей не станем защищать Олега и дадим показания. Тебе будет, какая никакая моральная и материальная компенсация, а ему наука. До суда может дело и не дойдет, но свой урок он получит.
– Андрей Александрович, простите меня, но я больше в ваш дом не вернусь. Вашему брату лучше и теперь многое, если не все, зависит только от него самого. Захочет научиться ходить заново, справится и без меня, я уверена. Я собиралась поговорить об этом с ним самим, но не успела. В полицию я тоже не пойду, можете, и за второго брата не беспокоиться. Мне кажется, он ничего не хотел сделать, кроме того, что унизить меня. Он был не настолько пьян и отлично знал, что мы ни одни в доме.
– Тина, ты, молодец! Так ему зарядила между ног, да еще и по голове приложила. О чем он думал и чем я не знаю, но уверен, что получил за дело. Как ты в таком виде поедешь в город? Давай мы с тобой договоримся так: ты возвращаешься в дом, собираешь свои вещи, приводишь себя в порядок, и я увожу тебя в город. Можешь ни с кем не встречаться, я сам все объясню. Поднимайся и не плач. Этот придурок не стоит твоих слез, – сказал он, поднимаясь сам и протягивая ей руку. – Возьми мою рубашку, накинь сверху.
Кристина протянула свою руку, поднялась и посмотрела на него с благодарностью. « Младший брат жив. Значит, я не взяла грех на душу, – думала Тина, шагая рядом с Мироновым. – Три брата, а одинаковы только внешне. Все они разные, как в сказке: «Старший умный был детина, средний брат и так и сяк, младший, вовсе был дурак». О среднем брате я знаю совсем мало, а вот с младшим полное совпадение. Что он ко мне «привязался»? Олегу двадцать три года, в июне окончил университет. Как он учился? Как получил диплом? Днем спит, по ночам гуляет, являясь под утро. До сих пор не работает и сидит у семьи на шее. Это, конечно, их семейные дела, но, при таком наглядном примере, нельзя быть таким циником», – думала она. – Все, что он делал, а особенно сегодня, делалось сознательно. За что? А, главное, зачем?
Минут десять они шли неспеша и молчали, найдя по дороге белый халат, на котором пуговицы были вырваны вместе с тканью. Кристина сняла рубашку Миронова, вернув ее хозяину, и накинула халат поверх платья, запахнув полы.
– Тина, ты, сколько у нас работаешь, месяца три? Я приезжаю в дом только по выходным, но редко слышал твой голос и совсем не замечал твоего присутствия. Ты, как будто пряталась. Что между тобой и Олегом произошло?
– Я стала объектом для его насмешек в первый же день. Когда Ваш отец представил меня всем, он тут же, между прочим, выдал: – « Какое точное имя. Тина, значит болото. Болото, значит черепаха Тортила. Тортила, значит Буратино. Тина-Буратино!», но никто этого не заметил, или сделали вид, что не заметили. Мне хотелось помочь Сергею Александровичу. Об этом просил меня и Ваш отец. За день, я только раз произносила в его адрес: « добрый день».
