косвенных данных проходит… Есть сопротивление. И очень серьезное. Уйдем, Андрюха! Уйдем к нашим!
Гуляев левой рукой достал из-за пазухи правую и тяжело уронил ее на стол.
– Пойми меня правильно, Гена… Такой рукой даже ширинку не застегнешь. Какое уж «воевать». И не рисовать мне больше. Я пробовал левой, спасибо тебе за тот карандаш… Они меня не доломают, Гена. Они меня уже сломали, просто не заметили, что сломали вовсе, уже не починишь.
– Тогда уйди, чтобы жить! Жить, черт возьми! – шепотом вскричал Бергман. – Руку тебе испортили, но ведь яйца дверью не отдавили!
– Геночка, – сказал Гуляев ласково. – Тебе не мешало бы заглянуть в зону Ц на экскурсию. Там никогда и никому не давили яйца дверью. Ты так и не понял, что наши оккупанты – интеллектуалы. Они умеют обращаться с другими интеллектуалами. До яиц просто ни разу не доходило.
– По-моему, ты издеваешься, – пробормотал Бергман неуверенно. – По-моему, оккупанты на редкость тупые. Они роботы какие-то…
– Для меня это уже не имеет значения. А ты верно решил, ты уходи. Не дадут они тебе жить по-своему, поперек течения. Начнут ломать и сломают. Как меня вот.
– Я всегда думал, что смогу когда-нибудь написать книгу, – сказал Бергман, умоляюще заглядывая Гуляеву в глаза, будто прощение выпрашивал. – Настоящую большую книгу. И теперь понял, что смогу. Обо всем этом. Кто-то должен людям рассказать…
– Правильно. Иди и пиши. Я тебе и название придумал уже.
Бергман беспомощно захлопал глазами.
– «Жизнь замечательных людей», – сказал Гуляев. – Дарю. А теперь прощай, Генка.
– Они убьют тебя.
Гуляев посмотрел на свою правую руку. Она так и валялась на столе, будто чужая.
– Без паразита это не починить, – сказал он. – А что у меня внутри, никакой даже настоящий друг не починит. Счастливо, Гена. Постарайся исчезнуть так, чтобы нас не подняли среди ночи. Ребята сильно устают на заготовке дров.
– Завтра можешь ребят осчастливить: дрова им не понадобятся. – Бергман встал из-за стола и неловко потрепал Гуляева по плечу. – Пусть заготавливают гробы, хе-хе… Ты сумасшедший, Андрюха, ты знаешь это?
– Ага, – Гуляев кивнул. – Название не забудь.
Бергман неодобрительно покачал головой и ушел. Слишком легко, подумал Гуляев. Ближе к вечеру вернется и опять начнет уламывать. Совесть ему не позволит так просто от меня отстать. Если это все, конечно, не провокация… Куда бы спрятаться, чтобы не проходить эту пытку по второму кругу?
Он вышел из столовой и шаркающей походкой направился к забору. Критически оглядел его, нашел на редкость уродливым и тяжело вздохнул.
Ну хватит печалиться, приказал себе Гуляев, завтра уже забора не будет, и не останется никого, кто знает, какую гадость я тут построил.
Ночью уже забора не станет. Ночью, когда все спят, легче различить сигнал, проще будет наводить.
Не
